Ричард Фрай - Наследие Ирана

Очень трудно точно определить период, когда арамейский язык в Иране был окончательно вытеснен из официального употребления и заменен иранскими гетерографическими письменностями. Можно предполагать, что на территории Афганистана арамейское письмо исчезло в результате распространения кхароштхи и греческого. На монетах правителей Греко-Бактрии представлены надписи именно на этих двух письменностях (кхароштхи и греческой), но не на арамейской, так что вытеснение арамейского письма из областей крайнего Востока можно датировать примерно 200 г. до н. э. Заслуживает внимания, что приспособление греческого письма для фиксации иранского языка Бактрии произошло лишь много позже, при Кушанах, в конце первого или в начале второго столетия новой эры — иранское возрождение проявилось здесь позднее, чем на западе. В Парфии этот процесс произошел раньше, чем в Бактрии; об этом можно судить по острака, найденным в Нисе, неподалеку от Ашхабада (Туркменистан), и содержащим несомненно парфянские тексты I в. до н. э.— позиции эллинизма в Парфии к этому времени уже были значительно ослаблены в результате мощного движения за возрождение иранской культуры 3. Нет оснований считать, что Селевкиды покушались на местные традиции и силой насаждали эллинизм; упадок арамейской канцелярии и возникновение среднеиранских письменностей приходятся на время ослабления селевкидской власти и централизованного бюрократического аппарата, который более всего способствовал сохранению старой ахеменидской практики. Местные правители были озабочены поисками новых форм организации канцелярии и делопроизводства; некоторые из них не осмеливались вовсе порвать с прежней традицией, тогда как другие действовали более решительно.

Заслуживают внимания и некоторые другие стороны деятельности селевкидских канцелярий и администрации в целом. Примечательны, в частности, селевкидские геммы и буллы, обнаруженные при раскопках Селевкии на Тигре, Урука и в других местах; исследованию их посвящен целый ряд работ 4. М. Ростовцев описал два способа опечатывания документов в селевкидской Вавилонии, отражающие две канцелярские традиции. Один из них — древний вавилонский метод изготовления «конверта» для глиняной таблички, на котором помещались оттиски печатей — свидетелей и других лиц; другой — греческий, состоящий в наложении глиняной буллы на свернутый в свиток (или сложенный) пергамент или папирус. Существовал, однако, и третий способ, известный уже в ахеменидское время и основанный на сочетании клинописной глиняной таблички с арамейским текстом на пергаменте, причем табличка прикреплялась шнуром к экземпляру того же самого документа, написанного по-арамейски на пергаменте или папирусе (этот метод, очевидно, применялся и в ахеменидской канцелярии Персеполя, где документы составлялись на эламском и арамейском языках). При последних Селевкидах модифицированный вариант такой системы фиксации документов получил наибольшее распространение, хотя дни клинописи были уже сочтены. Документ, написанный на пергаменте или коже (гораздо реже — на птолемеевском папирусе), скреплялся с помощью шнура, затем на шнур вокруг документа прилеплялся комок глины (подобно кольцу для салфетки), на глине оттискивались печати свидетелей, владельца и других лиц, и документ депонировался в архив. В сасанидское время этот метод опечатывания документов подвергся дальнейшим изменениям: вместо того чтобы делать кольцо вокруг документа, концы шнура пропускали через плоский кусок глины так, что они свисали с документа (этот прием сохранялся в Западной Европе до недавнего времени). Судя по многочисленным оттискам, эмблемой дома Селевка служило изображение якоря.

Более подробное описание селевкидских гемм и печатей и сложного круга вопросов, связанных с ними, должно явиться предметом специальной работы, однако необходимо сказать несколько слов о их значении как источников по эллинистической истории и истории искусства. На греческих геммах, принадлежавших частным лицам, мы находим изображения мужской головы в профиль, изображения животных или целых сцен; насколько известно, нет печатей без изображений, с одной только надписью, как это стало обычным при исламе 5. Селевкиды следовали этой греческой традиции за одним лишь исключением: на их официальных печатях помещались только надписи или монограммы 6. Позднее, скорее всего под влиянием восточной глиптики, на греческих геммах селевкидского времени появляются религиозные благопожелания, сопровождающие изображения. Однако различия между частными и официальными печатями продолжали сохраняться; в случаях, когда на геммах официальных лиц отсутствуют надписи, они все же отличаются от частных гемм но стилистическим признакам, размерам или по характеру изображения 7. Эта традиция продолжалась и при Сасанидах — буллы и печати, на которых имеются только надписи, принадлежат официальным лицам и являются, соответственно, важным источником для изучения сасанидского Ирана, его истории и административного деления. Нам придется еще встретиться ниже с сасанидскими геммами; исследование их позволяет судить о преемственности многих институтов администрации, о стойкости традиций, восходящих еще к Ахеменидам.

Можно полагать, что влияние греческого законодательства способствовало расширению административного аппарата. Войны, которые вели Селевкиды, требовали новых налогов и поборов и соответственно многочисленных чиновников для их сбора. Так, при Антиохе I, в правление которого, судя по всему, оформилась система селевкидской администрации, были введены налоги на ввоз и продажу рабов 8. Солевой налог и многие другие поборы должны были служить источником пополнения казны, как центральной, так и местной, и, вероятно, взимались по всей державе, в том числе в Месопотамии и на территории Ирана.

Полибий писал:

«Я спрашиваю вас, считаете ли вы, что пятьдесят лет назад (sic!) персы и правитель персов или македоняне и их царь, если бы даже какой-либо бог предсказал им будущее, могли бы они представить себе, что в наши дни (около 160 г. до н. э.— Р. Ф.) исчезнет вовсе самое имя персов — тех, кто был хозяевами почти всего мира, и что македоняне, чье имя прежде было почти неизвестным, станут сейчас владыками над всеми» 9

Так могло казаться античному миру, но на Востоке помнят дольше и лучше. Древние традиции сохранялись не только в Персиде, родине Ахеменидов, но и в других сатрапиях, где во времена ахеменидского царя царей дворы местных правителей старались подражать имперскому великолепию Суз и Персеполя. Многие из местных владетелей и после македонского завоевания продолжали править так же, как это было до Александра. Быть может, наиболее показательным примером стойкости персидских традиций служит двор мелкой династии Коммагены. Царь этой династии Митридат Каллиник и его сын Антиох на колоссальных статуях своих предков и в надписях, открытых на городище Немруддаг и относящихся к I в. до н. э., провозглашают себя потомками великого Дария 10. В то же время синкретизм религиозных верований обнаруживается в рельефах, изображающих различные восточные божества, которые отождествлены с богами греческого пантеона. Так, на одном знаменитом рельефе Зевс идентифицирован с семитским Белом и иранской «Маздаясиийской Верой», в которой, возможно, следует видеть эвфемистическое обозначение Ахура Мазды. Известно также о влиянии иранской культуры и традиций в Понте и в Каппадокии; тем более сильными эти традиции должны были быть в областях самого Ирана. Здесь, вдали от крупных эллинистических центров, продолжали существовать дворы местных провинциальных правителей, все еще достаточно влиятельных, чтобы сохранить древние традиции, которым суждено было вновь возродиться.