Ричард Фрай - Наследие Ирана

Рост числа храмов в селевкидской державе сопровождался дальнейшим развитием храмового рабства, тогда как значение частного рабовладения уменьшалось; более частыми стали манумиссии. Известную роль здесь сыграли и новые религии и философские учения, проповедовавшие гуманность и любовь к ближнему. Следует также иметь в виду, что на территории Ирана рабство никогда не было столь распространено и не имело такого значения, как в других странах Ближнего Востока. Рабовладение, несомненно, продолжало существовать в Иране в рассматриваемый период, но мы очень редко находим упоминания о массах рабов, как это обычно, например, для римских латифундий.

Обратимся к искусству державы Селевкидов. В селевкидском искусстве и архитектуре можно проследить наличие местных традиций, чисто греческих форм, а также синтез этих элементов. Особого рассмотрения заслуживали бы специфические черты, которые определяют основные различия между греческим искусством и искусством Востока — для первого характерно стремление к реализму изображения, тогда как второму более присущи условность и символика 17. Реконструкция путей развития искусства Ирана может дополнить картину политической и социальной истории страны в селевкидское время. Греческие ремесленники и художники работали на строительстве ахеменидских дворцов в Сузах и Персеполе, так что эллинское влияние в искусстве Ирана ощущалось еще до завоеваний Александра. Искусство Ахеменидов было прежде всего имперским придворным искусством, оно в первую очередь отражало стиль и вкусы царского двора; в этом искусстве соединились многие разные художественные традиции древнего Ближнего Востока, подобно тому как в державе Ахеменидов были объединены многие различные по своей культуре народы. Напротив, греческое искусство в своей основе не было имперским или придворным; оно может быть в известном смысле определено как «народное», связанное с мифологией и культами Эллады. Следует, однако, заметить, что и в ахеменидской империи в областях, где жили семитические народы и египтяне, местные традиции искусства также складывались в связи с мифологией и религиозной практикой; сами древние иранцы, по-видимому, не знали «культового» искусства. В период, когда под властью эллинов оказались прежние владения Ахеменидов, мы находим чисто местную культуру и искусство, расцветающие в храмах и в сельских районах Египта, тогда как в Александрии господствует греческая культура. Сходную картину можно наблюдать и в Месопотамии, в которой, к примеру, Урук, центр вавилонской астрологии и старых религиозных культов, развивался рядом с греческой Селевкией. Несколько иным было положение в Иране, где на смену господству персов с их придворным искусством пришли греки, которым еще предстояло создать новый, имперский стиль. Искусство эллинизма отличается от классического греческого прежде всего своей условностью. Некоторые исследователи полагают, что классическое греческое искусство более реалистично и более сюжетно, хотя и не лишено элементов религиозной символики, тогда как для эллинистического искусства характерно прежде всего стремление к созданию идеального образа 18. Развитие искусства может отражать эволюцию религиозных верований и политических институтов, так что многие черты, отличающие эллинистическое искусство от классического греческого, следует считать не результатом внешнего, восточного влияния, а следствием перемен, которые произошли в самом греческом обществе. Если согласиться с этим, то следует предположить, что при первых Селевкидах складывалось новое эллинское искусство и что рядом с ним, в областях бывшей ахеменидской державы, продолжали жить старые традиции искусства Востока. Имперский, придворный стиль был уже известен искусству Ирана, так что процесс слияния древних восточных — прежде всего иранских элементов и элементов греческих в новый гибридный стиль шел, очевидно, наиболее активно на территории Ирана, а не в Сирии или Месопотамии. Но в I в. до н. э. этот процесс — и в Иране, и в Восточном Средиземноморье был осложнен воздействием новых факторов: Иран оказался в сфере влияния культур, пришедших из Средней Азии, прежде всего культуры парфян, создавших новое придворное искусство для царей новой иранской династии 19; на Западе утверждение господства Рима сопровождалось созданием нового греко-римского искусства. Оба эти процесса ознаменовали конец эллинистической эпохи.

Среди религий, бытовавших на территории державы Селевкидов, можно различать древневосточные верования, новые греческие культы и синкретические образования. Как и в искусстве, период религиозного синкретизма в областях Восточного Средиземноморья в основном закончился с появлением римлян и христианства; в Иране ему был нанесен удар возрождением зороастризма при парфянских Аршакидах и Сасанидах. Выше мы уже говорили о селевкидской политике поощрения старых вавилонских культов и обрядов. Сходным, по-видимому, было положение и в других провинциях державы, в том числе и в Иране, с той только разницей, что здесь на смену персам пришли новые хозяева. Эта перемена должна была не только способствовать установлению сотрудничества персов и эллинов, но и облегчить процесс синкретизации культур — в Иране он «шел, вероятно, более активно, чем в любой другой области прежних ахеменидских владений. Сопоставление с позднейшим арабским завоеванием Ирана кажется весьма полезным — в обоих случаях персы оказались наиболее решительными в сотрудничестве с завоевателями, они не побоялись разделить с ними политическую власть и действовали более активно, чем другие народы, которые упорно держались за старые традиции. Эта характерная приспособляемость персов отмечена многими авторами, древними и современными.

Каковы бы ни были позиции зороастризма в последний период существования ахеменидской державы, очевидно, что при первых Селевкидах его роль оказалась ослабленной. Позднейшая парсийская традиция именует это время черным периодом в истории праведной веры; возможно, так оно и было в действительности. В Персиде и в некоторых других областях зороастризм продолжал существовать, но вскоре его затмил греко-иранский синкретический культ зерванизма — божества времени, Zeitgeist. Положение изменилось с появлением на исторической сцене парфян: Аршакиды, создатели нового иранского государства, возродили старую религию и тем самым заложили основы будущего могущества зороастрийской церкви.

При рассмотрении синкретических культов периода эллинизма нас более всего должна интересовать религиозная жизнь Ирана, а не верования, сложившиеся в греческой среде. Нельзя говорить для этого периода о какой-то одной «иранской» религии, вроде древнеегипетской или древнегреческой. Ахемениды испытали сильнейшее влияние со стороны местного неарийского населения Западного Ирана и культур Месопотамии, которое не могло не сказаться и на верованиях. Так, древняя месопотамская богиня Нанай была отождествлена с иранской Анахитой уже в позднеахеменидское время, причем культ этой богини получил очень широкое распространение 20. Причины отождествления Анахиты с Нанай остаются загадочными; одновременное употребление обоих имен не помогает решить этот вопрос, поскольку такое употребление, скорее, указывает на поклонение двум богиням. Культ Анахиты-Нанай мы находим далеко на востоке, в Согдиане (один из согдийцев, жителей Восточного Туркестана, в начале IV в. н. э. носит имя «раб богини Нанай»), а также в Парфии — в I в. до н. э. в окрестностях Нисы существовал храм Нанай 21. Культ Анахиты пользовался большой популярностью в Армении и в Западном Иране, отношение его к почитанию Нанай (армянская форма — Нане) остается не вполне ясным. Как кажется, в Армении в позднеселевкидское время Нане, как и Анахита, была отождествлена с Артемидой, хотя Агафангел в начале IV в. н. э. отличает храм Анахиты от храмов Нане 22.