Ричард Фрай - Наследие Ирана

Передвижения армий и эллинистические города мало изменили жизнь большинства населения селевкидской державы, прежде всего крестьян. Греки, по-видимому, узнали на Востоке больше нового о сельском хозяйстве, сортах зерновых и плодовых культур, чем Восток заимствовал в этой области у греков. Так, персик по-гречески именуется буквально «персидским яблоком», сладкий лимон — «индийским яблоком», а люцерна — «индийской травой». Известны и другие заимствования в греческий, относящиеся в большинстве своем к эллинистическому периоду, когда контакты были особенно тесными. Источники сообщают гораздо больше конкретных сведений о Птолемеях, нежели о Селевкидах, однако можно полагать, что селевкидские цари не уступали правителям Египта в заботах о развитии наук и орудий производства; по-видимому, именно в этот период мир познакомился с водяной мельницей — изобретением, пришедшим из западных районов Иранского плато 11. Селевкиды, подобно Птолемеям, много сделали для развития ирригации и сельского хозяйства в своих владениях. Широкое распространение хлопка в странах Средиземноморья было, очевидно, одним из последствий завоеваний Александра; настоящий китайский шелк впервые появился на Ближнем Востоке в большом количестве также в это время 12. Прокопий Кесарийский («О персидской войне», I, 20) рассказывает, что прежде греки называли шелк medikon, тогда как теперь (то есть во времена Прокопия) он именуется serik. Эллинизм, соединив Запад с Востоком, открыл новые рынки для международной торговли; об этом свидетельствует, в частности, распространение косметических средств, красителей, благовоний, а также знакомство с ранее неизвестными сортами вина и способами виноделия. Деятельность иранцев на торговых путях должна была быть весьма активной 13.

Греческие города и военные колонии не могли не оказывать влияния на местное население, несмотря на прочность иранских культурных традиций. В период, когда завоевали признание стоицизм и другие философские учения, когда стала популярной концепция идеального государства (утопия), некоторые селевкидские правители могли мнить себя верховными покровителями культуры и великими законодателями, облагодетельствовавшими мир. Труды таких ученых, как Эвклид, Манефон, Эратосфен, творивших в Александрии, или Беросс, Мегасфен, философ-стоик Диоген Вавилонский и географ Селевк Вавилонский, писавших в Селевкии на Тигре, пользовались известностью в основном лишь в кругу образованных греков, однако влияние этих трудов могло быть гораздо большим, чем это представляется нам. Даже внешние формы, такие, как гимнасий, городское муниципальное управление, сам образ жизни греков должны были производить впечатление на всех, кто сталкивался с ними.

Дальнейших исследований требует проблема рабовладения на Ближнем Востоке, значительно отличавшегося по своему характеру от рабовладения в Римской империи. Этой проблеме посвящено много работ советских ученых. Попытки найти на древнем Востоке восстания или массовые движения рабов в целом нельзя признать успешными, и вот почему. На протяжении всей истории Ближнего Востока основным производителем в сельском хозяйстве был свободный крестьянин — арендатор или издольщик, в ремесле и в производстве — свободный ремесленник или квалифицированный наемный работник 14. Крупные латифундии Римской Италии не характерны для ближневосточных стран. Исследуя древнюю историю Ближнего Востока, в том числе и Ирана, мы обнаруживаем, что экономический базис сохраняет поразительную устойчивость. Наличие рабовладения в этих странах является очевидным фактом, однако, в отличие, скажем, от рабов в южных штатах США в период до гражданской войны, большинство рабов на Ближнем Востоке принадлежало к тем же этническим и языковым группам, что и рабовладельцы. Рабство здесь нередко было результатом обнищания, и переход из рабского состояния в свободное, как и из свободного в рабское, был делом несложным. Человек мог продать себя или членов своей семьи в рабство, чтобы добыть деньги или погасить долг. Существовало, несомненно, много форм рабовладения и, соответственно, правовых норм, регулирующих статус раба, его обязанности, права рабовладельца и т. п.; клинописные документы из Месопотамии содержат массу юридических предписаний относительно продажи рабов и сдачи их внаем, в том числе гарантии на случай побега или внезапной смерти. Раба можно было усыновить, освободить, он мог и сам выкупить себя, поскольку рабство было чисто денежным делом; рабы считались движимым имуществом и приравнивались к деньгам, их закладывали, отдавали внаем, вели на них меновую торговлю. Хотя большинство рабов было занято в домашнем хозяйстве, различия между рабом, выросшим в доме, и купленным на рынке, установить довольно трудно, равно как и между свободным и рабом. Для ахеменидского периода известны рабы, которые сами владели недвижимостью, имели собственные печати и выступали в качестве юридически полноправных лиц; они не работали в доме (или поместье) хозяина, а выплачивали ему подушную подать или определенный процент прибыли от сделок, которые они сами заключали. Цены на рабов возрастали на протяжении всего периода правления Ахеменидов, а затем и Селевкидов, так что труд наемного свободного работника был гораздо более дешевым, чем раба. С точки зрения производительности рабы, работавшие в поместьях знати, не могли конкурировать с крестьянами, арендующими землю; точно так же свободный квалифицированный ремесленник был более выгодным, чем ремесленник-раб. В результате при Селевкидах количество рабов по отношению к свободному населению державы стало меньшим, чем прежде; исключение составляли лишь храмовые и государственные рабы.

В селевкидском государстве эти две категории приобрели более важное значение, чем рабы, предназначенные для домашнего обслуживания. Практика посвящения детей или домашних рабов в храм известна с глубокой древности; источники сообщают, что Александр Великий основал много крупных храмовых поместий, в которых трудились массы рабов — на сельскохозяйственных работах или в услужении у жрецов. Статус храмовых рабов не везде был одинаковым, что нашло отражение в юридических установлениях. Посвящение богу служило иногда гарантией, что домашний раб после определенного срока его пребывания у хозяина должен быть передан в храм, причем такой раб считался храмовой собственностью уже в период, когда он работал в доме хозяина 15.

Античные источники сообщают о практике посвящения в храмы военнопленных; более часто, однако, последние становились государственными рабами — собственностью царя. Часть рабов, предназначавшихся для царя, могла поступать с невольничьих рынков, однако большинство их составляли военнопленные. Руками этих рабов, а также свободных, привлекавшихся к выполнению трудовой повинности (своего рода «барщины», corvee), осуществлялось строительство крупных сооружений или прокладка дорог. Рабы, находившиеся в частном владении, также должны были нести трудовую повинность на государственных работах; в контрактах о продаже рабов, принадлежавших частным лицам, в селевкидское время часто отоваривалось, что раб уже выполнил установленную государственную трудовую повинность 16. В широких масштабах рабы, прежде всего военнопленные, использовались в рудниках, где условия труда были особенно тяжелыми и опасными.