Ричард Фрай - Наследие Ирана

Однако по географическим условиям настоящим сердцем Персии является область современных городов Хамадана — Тегерана — Исфахана, соответствующая примерно древней Мидии. Эти города лежат внутри чаши плато, так что связи между ними осуществляются легче, чем в других местах. Стратегически, соответственно, этот район был всегда более открыт для завоевателей, и, кроме того, через Мидию проходил торговый путь «восток — запад». Жизнь земледельцев на внутренних склонах гор Загроса или Эльбурса не очень сложна; широкие равнины, спускающиеся к соленым пустыням в центре чаши плато, служили превосходными пастбищами для лошадей и скота. Но этот район не имел такого единства традиций, как Фарс, и в значительно меньшей степени, чем Фарс, мог стать базой для возникновения централизованного государственного объединения, распространявшего свою власть на соседние области.

Область вокруг озера Урмия, центр Иранского Азербайджана, располагала, по-видимому, наиболее благоприятными условиями для жизни на плато. Плотность населения здесь всегда была большей, чем в других районах, жители этой области уже с древности играли важную роль в жизни страны. Но Азербайджан лежал на торговых путях, проходивших через Кавказ, по его территории шел и путь «восток—запад», который вел к Черному морю. По этим дорогам двигались армии, по ним шли и переселяющиеся племена, что препятствовало установлению политического единства. В древности, как и сейчас, эта область, как мы увидим ниже, не была полностью «иранской» землей.

Обширную восточную провинцию, известную в мусульманское время под именем Хорасан, лучше всего разделить на три области — центральную со столицей Гератом на реке Герируд, восточную, или Бактрию, с главным городом Балхом (современный Мазар-и Шариф), и западную, протянувшуюся от Каспийских Ворот (к востоку от современного Тегерана) на восток, до Мешхеда, нынешней столицы провинции Хорасан. Эта огромная территория, «земля востока», как гласит ее имя, была всегда открыта для нашествий из Средней Азии. Бактрия, или, как называют ее сейчас афганцы, Туркестанская равнина, черпала свое богатство с земель, орошаемых Оксом (Амударья), и была основным культурным центром обширного района, опоясанного горными хребтами на севере, востоке и юге. Следует различать Северную Бактрию, лежащую к северу от Амударьи, и Южную Бактрию. Через горные перевалы шли из Бактрии торговые пути — на юг, в Индию, на восток, в Китай, и на север, в Среднюю Азию; через Бактрию эти торговые пути шли и на запад, в сторону собственно Персии. Важный стратегический узел, Бактрия была в то же время богатым краем, и ее людскими ресурсами нередко пользовались основатели новых государств.

Герат, лежащий в плодородной долине Терируда, еще в большей степени был стыком дорог, ведущих во все стороны света. С известным правом Герат можно назвать самым крайним восточным пределом распространения иранцев, ибо в древности к востоку от Герата, за суровыми хребтами Гиндукуша, на территории современных районов Кабула, Газни и Кандахара жили народы, которых правильнее всего именовать индоиранцами, хотя иранский элемент у них и был преобладающим.

Западный Хорасан с несколькими столицами, от Гекатомпила на западе до Нишапура на востоке, был как бы большой проезжей дорогой и потому не мог сохранить традиций единства, как это было в Фарсе. Он и в самом деле служил мостом, соединявшим Восточный Иран с Западным. Именно через этот мост проходили народы, чаще всего двигавшиеся на запад. Не было никаких мощных факторов, ни географических, ни исторических, которые бы властно диктовали необходимость объединения для населения этой части Хорасана, и, поскольку кочевники проходили через эту область для того, чтобы основать свои империи на западе, правителями Хорасана наиболее часто становились выходцы из Западного Ирана.

Следует упомянуть и другие населенные центры, хотя они и не играли столь значительной роли в истории страны, как отмеченные выше. В Средней Азии оазисы Мерва, Бухары, Самарканда и Ферганская долина были весьма важными торговыми и стратегическими пунктами на «Шелковом пути» в Китай. На юге Сеистан, область, лежащая вокруг озера Хамун и по реке Гильменд, давал возможность оседлому населению обрабатывать плодородную равнину, отдаленную от гор. Далее к востоку, в предгорных районах верховьев Гильменда и его притоков, на территории современной Кандахарской провинции, древней Харахувати (или Арахосии, как называли ее греки), земля также была достаточно плодородной, чтобы прокормить многочисленное оседлое население.

Наконец, жители низменности, лежащей на южном побережье Каспийского моря, благодаря обособленности от плато сохранили некоторое единство традиций. Несмотря на столкновения и нашествия, обе стороны, джунгли и плато, оставались как бы изолированными мирами.

Из сказанного выше можно заключить, что основная черта оседлой жизни в Иране — ее оазисный характер и относительно слабая связь с окружающим миром. На протяжении всей истории персы жили в домах, окруженных высокими стенами, и стремились сохранить замкнутый мир своих семей. Это же стремление можно проследить и в масштабе племени, даже целой области (или географического региона). Индивидуализм персов, порой яростно защищаемый, и отсутствие единства в стране, столь разнообразной по своим ландшафтам, весьма характерны для истории страны на протяжении веков. Так, представляется вероятным, что неудача попытки покойного Реза-шаха перевести на оседлый образ жизни иранских кочевников может скорее всего объясняться тем, что Реза-шах оказался не в состоянии справиться с духом рода или племени, еще живым у кочевого населения — иначе племена не смогли бы сохраниться. Стороннему наблюдателю может показаться, что оседлый народ с его сильной привязанностью к семейным институтам недалеко ушел в этом отношении от сородичей, для которых главное — сознание принадлежности к своему племени. Не является ли это важной причиной падения эфемерных восточных государств, основанных могущественными вождями, которые сумели добиться беспредельной преданности от своих подданных, но наследники которых оказались неспособными укрепить эти связи? Не все племена Ирана — кочевые, часть их перешла к оседлости, но чувство принадлежности к племени сохранялось и после изменения их образа жизни.

Оазисы Ирана отделены друг от друга большими необжитыми пространствами. Некоторые участки этих земель могли бы возделать и оросить крестьяне, но большая их часть слишком засушлива, а воды в этих районах так мало, что земледелие невозможно. Здесь могут жить лишь кочевники, переходя с места на место и меняя, в зависимости от времени года, пастбища для своих стад. Через всю историю Ирана, как можно судить уже по самым ранним письменным источникам, проходит конфликт между кочевой степью и оседлостью. Эта проблема остается актуальной и для современной Персии, так было и 3 тыс. лет назад, когда существовали в основном те же обширные области пастушеского скотоводства, что и сейчас. Горы южного Загроса вновь и вновь пересекают племена бахтиаров и луров. Курды, живущие к северу от них и сохранившие племенную организацию, перешли в большинстве к оседлости, тогда как на юге кочевники-тюрки — кашкайцы, афшары и другие,— по-видимому, лишь сменили ираноязычные кочевые племена. Далее к югу и на восток, до реки Инд, обитают племена белуджей, в основном кочевые, пришедшие на эти территории с северо-запада после XI в. н. э. и вытеснившие племена брахуи или других кочевников неарийского происхождения. Районы современной афгано-пакистанской границы в древности были заняты, вероятно, в основном теми же кочевыми племенами, которых мы сегодня находим среди кочевников-патанов, носителей афганских диалектов паштб и пахтб. Однако две тысячи лет назад индо-иранское население, ныне сохранившееся только высоко в горах, в современном Нуристане, Читрале, Свате и еще в нескольких местностях, должно было занимать и территории к югу от реки Кабул и к западу от Бамиана.