Чарльз Патрик Фицджеральд - История Китая

Пока русские и китайцы устанавливали вполне дружеские отношения, европейцы задыхались в рамках наложенных на них ограничений на торговлю. В эпоху Мин они могли торговать в единственном открытом для них порте – Кантоне. Такая ситуация сохранялась весь XVII и в начале XVIII века. Опиумная война 1840 года изменила положение вещей. В XVIII веке англичане, которые господствовали в Индии, обнаружили, что опиум, который можно было выращивать в этой колонии, использовался в Китае как лекарственное средство. Ост-Индская компания, которая монополизировала торговлю с Китаем, начала экспортировать опиум и в 1750 году продала 400 сундуков опиума, каждый весом примерно в 133 фунта. Опиум быстро получил распространение в Китае, и это сразу же изменило торговый баланс в пользу европейцев, которые наконец-то нашли товар для продажи в Китае. Рост торговли опиумом был зафиксирован документально. В 1821 году в страну ввезли 5000 сундуков опиума, а в 1839 году, накануне Опиумной войны, эта цифра достигла 30 000. К этому времени поток китайского серебра, которым расплачивались за наркотик, составил 100 млн унций. Встревоженное потерей доходов и ростом опиумной зависимости среди населения, правительство маньчжуров запретило ввоз наркотика в страну еще в 1800 году. Ост-Индская компания на словах не нарушала этот закон, однако предпочитала не замечать того, какой товар везли в Китай британские корабли, зарегистрированные в Индии, поскольку официально эти корабли не принадлежали Ост-Индской компании. Опиум хранился на старых кораблях, стоявших в офшорной зоне в устье Жемчужной реки ниже Кантона. Китайские импортеры договаривались об условиях приобретения товара с британскими купцами в Кантоне, а затем забирали его прямо со старых кораблей. Пошлин при этом они не платили, поскольку теперь опиум был нелегальным товаром. Это была явная контрабанда, но поскольку местные чиновники получали значительную долю дохода от торговли лишь за то, что закрывали глаза на нарушение закона, «невидимая» и неконтролируемая торговля опиумом продолжалась.

Зло, причиняемое этой торговлей, давно уже стало очевидным. Помимо вреда, наносимого здоровью людей, пристрастившихся к опиуму (правда, таких было меньшинство), огромный ущерб был причинен экономике Китая из-за оттока серебра из страны. Налоги надо было платить серебром, однако большая часть населения получала заработную плату медными деньгами, а обменный курс меди и серебра не был фиксированным. Чем меньше серебра оставалось в стране, тем дешевле становились медные деньги, и все больше нужно было этих денег, чтобы заплатить за унцию серебра. Доходы от налогов уменьшались, цены росли, и все более невыносимым становилось бремя, которое несло на себе подавляющее большинство китайского населения.

Император Дао Гуан был человеком добропорядочным и чрезвычайно экономным. Он решил положить конец незаконной торговле, поскольку из-за нее государство теряло очень много денег, а опиум причинял вред здоровью людей. Эта задача была поставлена перед честным и решительным чиновником Линь Цзэсюем, которого в современном Китае считают национальным героем. Линь конфисковал огромные запасы опиума, которые были приготовлены на продажу, и публично уничтожил их. Британские торговцы не могли подать официальную жалобу по поводу уничтожения нелегального товара, тем не менее они потребовали компенсации причиненного ущерба. Линь отказался сделать это. Таковы были причины начала Опиумной войны, разразившейся в 1840 году. Плохо подготовленный к войне, особенно на море, Китай потерпел поражение и был вынужден подписать Нанкинский договор в 1842 году. Это был первый из так называемых «неравных договоров». Их подписание положило конец начальному этапу контактов Китая с Западом. Началась эпоха «портов, входящих в Договор», которой было суждено продлиться почти век.

Первый этап контактов с Западом – период с XVI века до Опиумной войны – был этапом разнообразных стадий существования христианских миссий в Китае.

До 1840 года вся внешняя торговля Китая велась через единственный порт, входящий в Договор, Кантон, где получившие государственную лицензию торговые монополии торговали с представителями такого же монополиста – Британской Ост-Индской компании. На английской картине XIX в. мы видим флаги нескольких торгующих стран, развевающиеся над прибрежным торговым складом

Христианские миссии в Китае переживали как периоды успехов, так и периоды неудач. В начале XVIII века поведение миссионеров-иезуитов, которые до тех пор были единственными католическими миссионерами в Китае, подверглось резкой критике со стороны только что прибывших в страну доминиканцев. Доминиканцы утверждали, что слишком терпимые иезуиты позволяли новообращенным христианам поклоняться дощечкам с именами предков и запускать петарды во время торжественных церемоний, например во время мессы, и тем самым способствовали сохранению языческих обрядов. Иезуиты же считали, что эти обряды носили исключительно местный национальный характер и не несли в себе религиозного содержания. Споры по поводу ритуалов тянулись многие годы; римским папам направлялись бесчисленные жалобы с обеих сторон. Маньчжурский император Канси, оскорбленный тем, что какой-то «вождь варваров», как он называл папу римского, осмеливается вмешиваться во внутренние дела Китая, отлучил всех христианских миссионеров от преподавания в школах, хотя он и пользовался знаниями и умениями наиболее образованных священников. Споры по поводу ритуалов подорвали дело христианства в Китае и также уничтожили интеллектуальные связи между Китаем и западной цивилизацией. Однако нельзя сказать, что христиане потеряли всех своих обращенных в Китае, на деле многие из них остались глубоко верующими христианами. Но число образованных христианских священников европейского происхождения в Китае резко сократилось, а те из них, которые остались в стране, больше не имели права устанавливать контакты со своими китайскими коллегами.

Христианских миссионеров, к которым раньше относились вполне терпимо, считая их носителями безвредной иностранной моды, теперь стали подозревать в том, что они служат всего лишь ширмой, прикрытием для осуществления чужеземными державами своих коварных планов. История XIX века усилила и в какой-то мере подтвердила эти подозрения. В то время как первые римско-католические миссионеры были прежде всего озабочены духовным миром китайского народа, большинство миссионеров XIX века были весьма заинтересованы в развитии торговых отношений с Китаем, на что так рассчитывали их соплеменники. Возможно, это было, так сказать, побочным продуктом миссионерской деятельности в Индии и Индонезии, где мусульманство и индуизм просто испугали многих миссионеров. В 1807 году в Китай приехал протестант из Шотландии, некто Роберт Моррисон. Он с большими трудностями начал тайно проповедовать евангелие. Несколько лет спустя, согласно положениям Нанкинского договора, миссионерам всех христианских церквей теоретически был разрешен свободный въезд в страну. Им было также разрешено приобретать там собственность и беспрепятственно осуществлять свою деятельность. Однако на практике они столкнулись с враждебностью и пассивным неприятием своей деятельности. На них по-прежнему лежала печать отверженных, ведь они завоевали свое право работать в Китае благодаря военному могуществу своих государств.