Чарльз Патрик Фицджеральд - История Китая

В древности люди редко доживали до семидесяти лет.
Убери годы раннего детства и старости,
И окажется, что век человека не так уж и долог.
Но и даже в нем есть жара и мороз, беды и радости.
Когда пройдет середина осени, солнце становится не таким
ярким.
А когда весна переваливает за апрель, цветы теряют свою
свежесть.

На восточной стене цветет слива —
Я вдыхаю аромат ее цветов, тихо смеясь в свете
Солнечного полдня. И вдруг мне открывается
Тайна ветра древности,
Наполняет мою душу гордостью, пока я не чувствую
Ветра со всей свежестью первой зари,
Ветра многоликой весны и все секреты ароматов цветов.
Кто-то сообщает мне, и я громко кричу:
«Увы! Как сера и безвкусна жизнь смертного!» Этого и лишь
этого боюсь я,
Что из того мерцающего зеркала удовольствия
Могут исчезнуть эфемерные цветы, что с дыханием
Огненного летящего дракона они упадут
Лепесток за лепестком, медленно и в то же время быстро,
В мир могил. Увы!
Мои маленькие друзья, мои возлюбленные, мы должны
расстаться.
И, как одинокая сосна, что стоит
Последняя из тысяч сосен на южных склонах,
Я тоже буду стоять один, и голодные ветры
Будут перебирать струны моего одинокого сердца.

Можем ли мы навечно оставить
Радугу побед мира,
Голубизну спокойного моря,
Редкий цвет поздно распустившейся азалии,
Разноцветье зеленой весны,
Ивы и террасы,
Незнакомца из возвышающихся в ночи гор,
Отсвечивающую розовым чашку вина.
О, для жизни, которая ждет впереди,
Где нет пыли древних книг,
Где весенняя песня летит от звезды к звезде.
Увы! Зачем надеяться на такую жизнь?

Семьдесят семь! Какой старик!
Через три года я взгляну на дожди Западного озера,
Я вернусь, сменив одно место на другое на короткое время,
Беспокоя семью просьбами приготовить мне цыпленка и просо,
Мои друзья, не спрашивайте меня о дне моего следующего
приезда,
Потому что это не в моей власти,
Я всегда говорю, что не вернусь – и возвращаюсь,
Стыдно так обманывать людей.

Война закончилась на границе Хуай, и все торговые пути снова
открыты.
Стаи ворон кричат в зимнем небе.
Увы, но в заброшенных могилах лежат кости погибших,
Тех, кто сражался ради воинских почестей своего вождя.

Яркая луна поднимается над небесной горой
В бесконечной дымке неба и моря,
И ветер, пролетевший тысячи миль,
Бьется в нефритовые стены укрепления.
Китайцы отправляют своих солдат в бой,
В то время как татарское войско пересекает воды залива.
И поскольку ни одна из знаменитых в истории битв
Не обходилась без жертв,
Солдаты разворачиваются и, глядя в сторону границы,
Думают о доме, и глаза их печальны.
Они думают о тех, кто в небесных чертогах
Беспокойно ворочается и не может найти покоя.

Многие годы мы охраняем Нефритовый перевал и Золотую реку,
Держа в руках поводья и мечи,
И мы видим, как покрывает снег некогда зеленые могилы
И как Желтая река навсегда уходит за черную гору.

Они поклялись отбить атаку варваров не щадя себя.
Пять тысяч их полегли в татарских степях.
Увы! Их кости лежат на берегу реки Уцзинь,
Но весной они все еще оживают в снах жен.

Как долог путь с юга на север,
Между ними лежат десять тысяч луков и стрел.
Кто может сказать сквозь дымку и туман,
Сколько птиц долетит до Хэньяна?

Какое растение не желтого цвета?
Какой день обходится без похода?
Какой мужчина не в походе на службе в отряде?
Какое растение не черного цвета?
У кого нет жен?
Да здравствуем мы, солдаты!
К нам одним не относятся как к людям.
Мы не носороги и не тигры,
Но нас держат на привязи в этой бесполезной войне.
Да здравствуем мы, солдаты!
Нет нам отдыха ни днем ни ночью.
Лиса со своим пушистым хвостом мелькает в траве,
Но наша повозка, построенная из бамбука,
Трясется по дороге в Чжоу.