Андрей Юрганов - Категории русской средневековой культуры

Характер послания Курбского Вассиану Муромцеву поражает откровенностью инвектив. Такое себе можно позволить лишь при особых обстоятельствах времени. Курбский прямо заявляет: «Кто нас утешит и хто заступит от таковых нестерпимых бед и различных напастеи, разве Господа Исуса, заступающего и избавляющего правоверных всех от навет вражиих, и претерпевших до конца почестми, нетленными венцы прославляюще. Да не смутимся, аще и сицевым всем злым бываемым, и воздвигнем главы своя к живущему в превыспренних, отнюду же [откуда же. — А.Ю .] ждем Его, Спасителя нашего, яко приближается уже избавление наше...» Само это время Курбский называет «временем отмщения».

Итак, 7070 год, как мы видим, обнажил зревшие в русском обществе противоречия — они особенно проявятся после бегства в апреле 1564 г. князя А.М. Курбского в Великое княжество Литовское и введения — через несколько месяцев после этого — опричнины...

Иван Грозный находился в исключительном положении и просто не мог не думать о возможности скорого конца мира.

Исключительность этого положения определялась той ролью, которая в общественно-религиозном сознании эпохи отводилась великому князю, государю. Как уже упоминалось, главная черта наступления последних («злых») времен сводилась к тому, что «умножится беззаконие», наступит последняя, решающая битва добра со злом; появятся «предотечи» антихристовы, люди станут отрекаться от Христа...

В послании Таубе и Крузе отмечается одна, на первый взгляд, неожиданная сторона в обосновании власти великого князя. Речь идет о том, что сам митрополит после того, как узнал о введении опричнины, обращался к царю и говорил при этом, что «в Москве и его стране так много святых отцов и чудотворцев, бесчисленное множество душ которых посланы к Богу, как верные просители за него и за святую Русскую землю; митрополит просил великого князя еще раз все обсудить и обдумать. При этом он указывал, что нет у великого князя недостатка ни в деньгах, ни в золоте, ни в богатстве. Он один и единственный, как глава Православной христианской церкви и избранный властелин истинной апостольской веры. И если он не знает, являются ли его обширная страна, города, неисчислимое множество людей, неописуемые сокровища золота и серебра — временным и преходящим или единственно важным, то все же должен же он подумать о святых чудесных подвигах, и о единой христианской религии, которая благодаря его отречению и передаче власти и благодаря семени еретиков будет загрязнена и даже в худшем случае уничтожена» [759]. Подобное известие можно отвергнуть на том основании, что иноземцу не понятна наша действительность, если бы не одно «но»: в Александро-Невской летописи тоже передается содержание тех бесед, которые шли в разных кругах после объявления опричнины. «Слышав же сия пресвященныи Афонасии митрополит всеа Русии и архиепископы и епископы и весь освященныи собор, что их для грехов сия сключишася, государь государьство оставил, зело о сем оскорбеша и в велице недоумении быша. Бояре же и околничие и дети боярские и все приказные люди... перед Офонасием митрополитом всеа Русии и перед архиепископы и епископы и пред всем освященным собором с плачем глаголюще... И иная многая словеса подобная сих изрекоша ко Афонасию... чтобы Афонасии митрополит... умолил, чтобы государь царь и великии князь гнев свои отовратил, милость показал и опалу свою отдал, а государьства своего не отставлял и своими государьствы владел и правил, якоже годно ему государю; а хто будет государьские лиходеи, которые изменные дела делали, и в тех ведает Бог да он, государь, и в животе, и в казни его государьская воля: «...А мы все своими головами едем за тобою государем святителем...» [760]

Судя по всему, во время опричнины царь возложил на себя особые пастырские функции, что не явилось неожиданностью для многих, как видно из приведенных текстов, и легко было принято «всенародным множеством» в силу традиционной сакральности царской власти в России. В русской элитарно-богословской среде положение великого князя, напомним, рассматривалось как вполне ясное, структурно оформленное. Христос — Правда Истинная — будет вершить свой последний Суд; каждый христианин обязан для спасения собственной души исполнять «всякую правду»; великий князь в этой структуре был правдой «мира сего». Таким образом, превращение великого князя в государя-святителя объяснимо наступлением времени Страшного Суда. Правда «мира сего» должна уступить место Правде Истинной.

В «Наказании князьям...» особо подчеркивалась ответственность князя за содержание «истины в неправде», за попустительство беззаконию, словом, «царю неправедну — все слуги под ним беззаконны суть».

Итак, уподобление власти царя власти Божьей, разумеется, не прошло мимо сознания Ивана Грозного и стало едва ли не главным мотивом его деятельности. Р.Г. Скрынников справедливо отмечал, что первое послание А.М. Курбскому — это «программный документ» опричнины [761]. Обратимся же к нему, дабы понять личное отношение царя к этой проблеме и опричный замысел.

Главные этические понятия, о которых спорили Грозный и Курбский, не только соотносились с грядущим Страшным Судом, но и прямо вытекали из представлений о нем [762]. «Почто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную свою душу отверг еси? Что же даси на ней измену [взамен. — А.Ю .] в день Страшного Суда?» — вопрошал царь. Иван IV не сомневался в том, что Курбский «тела ради, душу погубил», потому что «презрел» слова апостола Павла: «Всяка душа владыкам превладеющим да повинуется». Царь определял словом «отступник» состояние человека, не пожелавшего беспрекословно подчиниться монарху. Смысл этого отступничества очевиден: «Противяяйся власти Богу противится» [763].

Отступничество (измена) и праведность (благочестие) — вот основные императивы-антиподы в сознании Грозного [764]. Праведен (благочестив) тот, кто никогда не выступает против воли Господа. Почему слуга Курбского Васька Шибанов сохранил благочестие? Потому что он «пред царем и пред всем народом, при смертных вратех стоя», не забыл своего крестного целования, верно служа своему господину — Курбскому. Князь же и на «человека возъярився», и на «Бога возстал».

Итак, мир устроен благочестиво, если царь владеет своими «рабами», а они безоговорочно повинуются ему. Грозный обвинял Курбского и его единомышленников в том, что они «бесоподобно» попытались поколебать «благочестие», а державу, данную ему от Бога и прародителей, присвоить себе. Благочестие — идеальная основа мироустройства. Никому не дано менять иерархию, в которой государь — слуга Царя небесного.