Елена Хаецкая - С точки зрения Карфагена: Финикийцы и Карфаген

При всех своих доблестях в битвах ассирийцы (а они на самом деле отлично умели воевать!) решили, что покорившиеся им племена смирятся. Некоторые, как финикийцы, предпочли откупиться и молча принять новую власть. Другие пытались бороться.

Встречая вооруженное сопротивление, Ашшурнацирапал II действовал крайне радикальными методами:

«...Я взял город, перебил множество воинов, захватил все, что можно было захватить, отрубил головы бойцам, сложил напротив города башню из голов и тел, сложил башню из живых людей, посадил людей живьем на колья вокруг города, юношей и девушек его сжег на кострах» .

Это фрагмент вполне банального для тех времен «самовосхваления» царя — все деяния ассирийских владык старательно записывались клинописью от первого лица и описаний таких вот сомнительных подвигов до нас дошло предостаточно. Есть и художественные приложения к текстам — например барельефы в Ниневии, со сценами посажения на кол пленных, сдирания с них кожи или закапывания живьем.

Со своими бунтующими подданными Ашшурнацирапал был не менее строг:

«...Царь получил сведения о восстании ассирийских поселенцев в крепости Халцилуха, что южнее современного Диярбекира. В свое время эту опорную точку населил жителями Салманасар I. Теперь же местные ассирийцы во главе с начальником поселения Хулаем отложились от Ашшура и вознамерились захватить царский город Дамдамуса. Подобная дерзость требовала примерного наказания. Собрав колесницы и пехоту, Ашшурнацирапал перевалил через горы Кашйяри, осадил и стремительной атакой взял город Кинабу — твердыню восставших. 600 мятежников поплатились жизнью в бою, и им, в принципе повезло, так как 3000 пленных были преданы огню, победители надругались над девушками и даже над юношами. С главаря мятежников Хулая была содрана кожа» [19] М. Мочалов. Древняя Ассирия. М.: Ломоносовъ, 2017 .

Или вот еще сходная цитата из «самовосхвалений» этого государственного деятеля, рядом с которым отечественный Иван Грозный выглядит сущим филантропом, прекраснодушным либералом и покровителем вдов и сирот:

«...Многих людей живыми захватил я в руки — одним я отрубил кисти или пальцы, другим отрубил носы, уши их, многим людям ослепил глаза. Город разрушил, снес, сжег в огне и пожрал его...»

Сценарий везде был одинаков: горы трупов, отрезанные головы, исключительные насилия, огромные костры. Даже для Древнего мира, где беспощадность по отношению к провинившемуся индивиду или побежденному врагу была делом привычным и само собой разумеющимся, не вызывающим оторопи и ужаса у широкой общественности, ассирийские жестокости выходили из ряда вон и переступали все границы приличий.

Отдельно заметим: ассирийские цари даже не пытались пресечь безобразия, чинимые войском при захвате вражеских городов, а всячески эти бесчинства поощряли, одобряли и культивировали, затем подробно описывая массовые зверства и эпические по масштабам карательные акции в своих «самовосхвалениях».

Спрашивается: в чем причина? Почему именно Ассирия навеки получила дурную славу главного пугала Древнего мира? Самого жестокого и бесчеловечного государства своей эпохи? Настолько жестокого, что римляне, никак не отличавшиеся сентиментальностью и голубиной кротостью, покажутся сияющим образцом великодушия и благородства по отношению к поверженному противнику?

Ответ кроется в функциональной импотенции Ассирийского государства — могучего, агрессивного, способного буквально воскреснуть из пепла после тяжелейших поражений, вновь накопить силы и со всей новоявленной мощью обрушиться на вчерашних противников.

Могучего, но не осознавшего фундаментальной важности мирной экономической инкорпорации захваченных территорий. Завоевал? Прекрасно, честь тебе и хвала за доблесть в бою! А теперь изволь организовать на новообретенных землях устойчивый промышленно-аграрный рост, привяжи новых подданных к метрополии самой важной ниточкой — золотой. Обеспечь стабильность и безопасность. Воспитай грамотные управленческие кадры.

Но нет, ничего подобного не происходило вплоть до воцарения Тиглатпаласара III в 745 году до н.э. Схема не менялась веками: политика террора и массовые акции устрашения ради удержания новых провинций. Иногда доходило до того, что непокорное население истреблялось полностью. А если не истреблялось, то вскоре начинались восстания, и армии царя приходилось снова выступать в поход.

Беспрестанные акты самого вопиющего насилия над покоренными народами выполняли двойную функцию: примерное наказание строптивых и широкая пропаганда — слухи разносятся быстро, вдобавок у страха глаза велики: тысяча казненных в народных устах быстро превратится в десять тысяч. Потенциальные жертвы ассирийской агрессии сто раз подумают, стоит ли сопротивляться или лучше уладить дело, принеся щедрые дары и выразив почтение царю.

Кроме того террор не требует расходов из казны — опьяненная кровью и безнаказанностью солдатня самостоятельно выполнит требуемое. Конечно, это куда дешевле, чем создание и последующее содержание административно-управленческого аппарата! Страх, а точнее леденящий ужас, как основа покорности.

Ассирийцам не удавалось долгосрочно контролировать завоеванное только потому, что они не считали территориальные приобретения расширением собственно метрополии и не считали нужным относиться к подчиненным племенам как к новым подданным с обязательным набором прав и обязанностей — последние являлись только и исключительно источником разовой дани-контрибуции.

Грядущий крах Ассирии обуславливался макроэкономическими причинами и отвратительным режимом управления — не был выработан функционал, способный поддержать устойчивость и равновесие империи. При колоссальном захватническом потенциале, позволившем однажды на короткое время оккупировать даже Египет, вопрос сохранения и развития территорий отходил на второй, а то и третий план.

Когда выяснилось, что эта система постоянно вызывает новые кризисы и не имеет перспектив, звезда Ассирии уже начала путь к быстрому закату.

Но ассирийцы хотя бы попытались принять экстренные меры. Это отсрочило падение империи на неполные двести лет.

* * *

Тиглатпаласар III, сделав неприятные выводы из опыта прежних царствований и новых обстоятельств, произвел стремительные и эпохальные реформы.

Полагаться на верность и честность зависимых царей, как в старые времена? Нет, увольте — история говорит о том, что их «верность» улетучивается как дым, едва за горизонтом исчезает последний уходящий домой ассирийский солдат. Только наместничество! Наместничество, постоянные гарнизоны и самый пристальный надзор!