Елена Хаецкая - С точки зрения Карфагена: Финикийцы и Карфаген

Попутно назрела и семейная драма. Сын Малха именем Карталон как раз вернулся из Тира — отвозил десятую части сицилийской добычи отца в тирийский храм Мелькарта в полном соответствии с древней традицией: нельзя пренебрегать благоволением высших сил. Если верить Юстину, Карталон был жрецом и его беспрепятственно пропустили в город для совершения некоего священнодейства — отсюда, кстати, вытекает, что возраст Малха можно оценить как «зрелый», если не «пожилой»: у военачальника взрослый сын, облеченный жреческим достоинством.

Карталон, в пурпурной с золотом одежде, приходит в отцовский лагерь и от имени горожан просит пропустить в Карфаген обозы с продовольствием. Малх справедливо возмущается:

«...Как ты, нечестивейший человек, осмелился <���…> появиться среди такого множества граждан, пораженных несчастьем? Как ты мог войти в лагерь убитых горем людей, одетых в траур, надев на себя символы спокойствия и счастья, словно пришел на какое-то торжество? Не мог бы найти других, перед кем бы почваниться? Не нашел более подходящего места, чем место отцовского позора, где горюет злосчастный изгнанник? <���…> И вот — так как ты в отце своем видишь только изгнанника, я сам буду считать себя больше полководцем, чем отцом, [и сделаю тебя устрашающим] примером, чтобы никто впредь не посмел издеваться над горем и несчастьями своего отца».

Малх отдает приказ распять Карталона не снимая с него жреческих регалий и выставить столб-крест перед стенами города на всеобщее обозрение. Распятие — это вовсе не римское изобретение, такой вид казни использовался в Месопотамии и Палестине во времена, когда о Риме никто и слыхом не слыхивал. Существует предположение, что смерть Карталона была еще и жертвоприношением, поскольку жертвы Баал-Хаммону (или Сатурну в римской интерпретации), одному из центральных карфагенских божеств, облачались в одежды жрецов в качестве знака посвящения богу.

Карфаген или капитулировал, или Малх сумел взять приступом стены с воротами. Юстин косвенно подтверждает версию о республиканском устройстве государства — мятежный полководец обращается к народному собранию, оправдывает свои действия чрезвычайными обстоятельствами и требует смерти виновникам «несправедливого изгнания». Народ санкционировал казнь десяти (снова десять!) «сенаторов», и заодно одобрил некие «законы Малха», которые он якобы «вернул» городу. Значит, карфагенская элита ранее изменила традиционное законодательство в свою пользу?..

Как и в случае конфликта Элиссы и Пигмалиона в Тире, мы снова наблюдаем апелляцию к «среднему классу», который опять побеждает. Представляется, что выступление Малха сыграло важную роль в противостоянии олигархата и граждан; граждане временно взяли верх. Правда, затем они же казнили и самого Малха, за претензии на царскую власть — вероятно, республиканская форма правления на то время была в Карфагене достаточно устойчивой и способной устранить угрозу личной диктатуры. Впрочем, долго такое положение не продержалось.

В летописях появляется второе личное имя карфагенской истории. Юстин рассказывает:

«...После него [Малха] верховным военачальником стал Магон, стараниями которого возросли и богатства Карфагена, и пределы его владений, и военная слава».

С возвышением Магона в Карфагене начинается принципиально новая эпоха — основывается династия Магонидов, военных вождей, которые и сделали последние шаги на пути к созданию империи.

* * *

«Магон» переводится как «Щит», но не в буквальном понимании этого термина, а скорее как «Божественная защита» или «Защищаемый богом» — имя среди финикийцев чрезвычайно распространенное. В хрониках встречается не менее дюжины самых разных Магонов, начиная от известного нам агронома, чью книгу перевели на латынь по прямому распоряжению римского Сената, и заканчивая путешественниками, дипломатами и военачальниками периода всех трех Пунических войн.

Деятельность Магона по прозвищу Великий пришлась на период приблизительно с 550 по 520 годы до н.э. Не исключается, что он был родственником одного из «сенаторов», казненных Малхом, но достоверно это не известно — так или иначе, Магон принадлежал к карфагенскому олигархату и очевидно находился среди лидеров группировки отстранившей и предавшей смерти оскандалившегося полководца, возжелавшего царского трона.

После подчинения западной Сицилии вызовы брошенные Карфагену никуда не исчезли — решать «фокейский вопрос» было необходимо, и чем быстрее, тем лучше. Кризис лишь усугублялся и обострялся.

За примерами далеко ходить не надо. Вспомним Гадир, ключ к металлам Иберии, за обладание которыми карфагеняне ввязались в войну с финикийцами-гадитанами. Греки, возомнив себя хозяевами положения, строят в устье реки Бетис (ныне Гвадалквивир) так называемую Гавань Менесфея (легендарный царь Афин в «Илиаде» Гомера) и обустраивают неподалеку Оракул имени этого же героя.

Гавань возвели в тридцати километрах к северу от Гадира, на побережье Атлантики. Прямой выход на Тартесс! Больше того — в античные времена река Бетис была судоходна более чем на двести километров выше по течению, вплоть до поселения Сефеле (ныне Севилья) и района нынешнего города Кордова, тогда еще не основанного! Без согласия тартесситов, видевших в фокейцах противовес опостылевшим финикиянам и Карфагену, Гавань Менесфея никогда не появилась бы...

Теперь представьте, что у вас есть волшебная тумбочка, в которую вы еженедельно кладете пачку дешевых сигарет, китайскую пластиковую игрушку и вышитый носовой платок, а взамен на следующее утро обнаруживаете там слиток золота или пачку стодолларовых купюр. Но в один далеко не прекрасный день возле тумбочки вы находите неизвестного голодранца, поставившего рядом раскладушку и требующего или делиться, или выметаться вон, иначе больно получите по голове — голодранец покачивает увесистой дубинкой, а карман оттягивает свинцовый кастет.

Ваши действия?

Авторы, не откладывая дела в долгий ящик, пошли бы за ружьем и позвали на подмогу родственников. И будь что будет!

Карфагеняне поступили точно так же.

Для начала Магон проводит молниеносную реформу армии. Ополчение, составляющееся из граждан Карфагена, или упраздняется вовсе, или ему отводится роль «народной дружины», обязанной поддерживать порядок собственно в метрополии — отныне термин «метрополия» мы будем употреблять применительно к Новому Городу и его владениям в Северной Африке, а вовсе не к Тиру.