Юзеф Чельгрен - Приключения в шхерах

Зато у него был ручной детеныш выдры. Как он поймал этого выдренка и еще четырех маленьких лисят, я расскажу вам потом. (В оригинале книги используется слово лисенята. (ккк))

Дундертаку вообще часто приходилось иметь дело с животными, и он хорошо знал их повадки. Это очень пригодилось ему много-много лет спустя в Австралии, когда он постигал ковбойское искусство бросать лассо, мчась верхом на лошади.

Первые воспоминания Дундертака были связаны с рыбой и рыболовными снастями. Едва научившись как следует ходить, он уже убегал к морю встречать возвращавшихся с промысла рыбаков. Широко расставляя ноги, засунув руки в карманы, он вразвалочку разгуливал между развешанными на берегу сетями. Под ногами весело поскрипывал белый морской песок, похрустывали сухие водоросли, ракушки.

Потом маленький Дундертак с серьезным видом осматривал улов: две-три корзины поблескивающей голубоватыми спинками салаки, длинномордая щука, несколько серебристых сигов, дюжина-другая окуней. Окуни всегда лежали сверху и отчаянно зевали, широко открывая круглые рты. У них был ужасно глупый вид. Точь-в-точь, знаете, как у людей, когда они увидят что-нибудь и стоят, разинув рот от удивления. Из-за этих вечно разинутых ртов окуней и наградили издевательским прозвищем "зеваки".

Все, что принадлежало сельской общине, Дундертак рассматривал как свою личную собственность. Он так и говорил: "Мое ружье, мои сети, моя рыба!"

Случалось, он заставал врасплох вышедших "на охоту" мальчишек из соседней деревни. Когда однажды они попытались вытащить несколько жердей из изгороди, окружавшей сушившиеся сети, Дундертак пришел в негодование.

- Не смейте трогать - это мое! - закричал он.

- Хо-хо! - ответили мальчишки и назло ему так поддали ногой изгородь, что только щепы полетели. - Что, видишь? А вот и посмеем! Еще как тронем!..

О да, Дундертак видел!

Вне себя от злости он бросился искать, чем бы в них запустить. Что-нибудь потверже. Под руку попался промытый соленой морской водой и высушенный солнцем щучий череп (на него не позарилась бы теперь ни одна кошка). Подходящее оружие. Собрав все силенки, он метнул твердый как камень череп в мальчишек и угодил одному прямо в глаз. Мальчишка заревел, остальные с визгом бросились врассыпную. Отбежав на безопасное расстояние, они снова расхрабрились.

- Ну подожди теперь! - орали они. - Только попадись где-нибудь!

Сунув руки в карманы, Дундертак кинул презрительно:

- Мелюзга сопливая!

Что ж, он вполне мог позволить себе такое выражение, хоть и сам был от горшка два вершка.

- Тресковая башка! - отпарировали мальчишки, грозя кулаками.

- А вот и не тресковая! Щучья голова-то! Щуку не узнали! Эх вы, ерши пузатые, не соображаете даже, где треска, где щука!

- Ну попадись в другой раз!

Дундертак гордо выпятил грудь. Он торжествовал победу.

- А ну, давай! Хоть сейчас! Подойди только!..

Дундертак очень рано научился ходить на рыбачьей лодке и управляться с парусами. Семи лет он впервые отправился с лоцманом Сэвом в ближайший город Трусу.

Раз в неделю с острова, на котором жил Дундертак, в Трусу уходило несколько рыбачьих лодок. Бывало это по четвергам, в базарный день. Рыбаки ездили на базар продавать выловленную рыбу.

В такие дни на острове царило шумное оживление. С раннего утра все были на ногах. Уже часа в два ночи над хижинами рыбаков поднимались первые дымки, а через каких-нибудь полчаса мужчины были на берегу, снаряжая лодки в плавание.

На этот раз день выдался ясный, без ветерка. Все спешили, чтобы пораньше успеть на базар.

В те времена моторов еще и в помине не было, и рыбаки ходили под парусами. Но иногда ветер до того ленился, что не стоило труда ставить парус. А в город надо было попасть во что бы то ни стало. Стоял август, вода была совсем теплая, и как только воздух насыщался грозовыми разрядами, вся рыба, что выловили за неделю и держали в больших садках, дохла и всплывала брюхом кверху. В общем, хуже некуда.

Поэтому, когда из-за безветренной погоды нельзя было идти под парусами, ходили на веслах. Гребли без устали до самого города - до него считалось по воде без малого сорок километров.

Итак, рыбачьи лодки одна за одной отчаливали от острова. Лоцман Сэв тоже торопился. Он разместил в лодке ящики с рыбой, а под скамейку поставил большой кувшин. Уезжали на целый день, так что не мешало запастись водой - будет чем утолить жажду в полдень, когда солнце печет в самую голову.

Дундертак уже сидел на корме. Сэв перелез в лодку, уселся поудобнее и взялся за весла.

- Ну, а теперь посмотрим, - сказал он, окинув испытующим взглядом остальные лодки.

- Что - посмотрим? - спросил Дундертак. Он всегда отличался любопытством.

Сэв приналег на весла.

- Посмотрим, кто у нас лучший гребец, - сказал он. - Кто первый доберется до базара, тот первый все и продаст. Мотай, брат, на ус.

Дундертак поглядел вокруг. Лодка за лодкой отчаливали от острова. А многие уже ушли далеко вперед. Всего лодок было не меньше дюжины. Всем им предстояло пройти сорок километров. И каждый хотел прийти первым, потому что каждый торопился на базар. Почти все везли продавать рыбу, некоторые - кур, цыплят или яйца.

Кто придет на базар первым, первым покончит со всеми делами.

Солнце поднималось все выше.

Сэв снял шапку. Лоб его блестел от пота.

Уключины трещали и скрипели. Гребцы, напрягая спины, глубоко погружали весла в воду.

Прошло немного времени, и лодка Сэва начала обходить другую лодку, отчалившую с острова раньше их.

- Ура! - закричал Дундертак. - Ты гребешь быстрее всех! Мы победим!

В лодке, которую они обогнали, сидели на веслах две женщины. Волосы у них были подвязаны косынками, рукава платьев закатаны выше локтей.

- Нашел чему радоваться, - заметил Сэв. - Ведь это Ида с Утвассена и ее дочка. А двум бабам и за одним мужиком не угнаться. Вот других догнать - еще придется попотеть.

- А почему у них в лодке нет мужчины, чтобы грести? - спросил Дундертак. Он отличался любопытством, но не отличался особым умом.

- Видишь ли, был и у них, само собой, мужик. Но лет четырнадцать назад одной осенней ночкой не стало Калле с Утвассена.

- Не стало?

Дундертак ничего не понимал.

- Ну да! Калле с Утвассена попал в шторм. Это было в норд-ост. Его лодку перевернуло. Неделю спустя старик Сильвер наткнулся на нее. Она валялась на песке килем кверху.

- А этот Калле с Утвассена, он один был в лодке?

- Конечно. Так он и сгинул навек. А вдова осталась без гроша в кармане.

- А потом что?

- Ну что ж потом? Потом Ида с Утвассена сама стала кормиться, как могла. Ловила рыбу, завела птичник, на базар-то ведь надо что-нибудь таскать. Вот и ездит теперь каждый четверг, продает яйца и цыплят.