Лев Колодный - Москва в улицах и лицах. Книга первая. Центр

Ишутинцев судили, главаря приговорили к пожизненной каторге, где он сошел с ума. Магазин и библиотеку на Рождественке закрыли. Черенина ненадолго выслали из Москвы, куда он вернулся хлопотать об открытии своего дела.

"Надеюсь, что оно ему не будет разрешено", — наложил резолюцию император на запросе жандармов.

С мнением Александра II не посчитались. Книжник формально передал магазин родственникам. В его доме произвели обыск после того, как сюда прислал прокламации и письма главный "бес", убийца Сергей Нечаев, скрывавшийся от русской полиции в Швейцарии.

В 1879 году Черенин официально взял дело в свои руки. Еще через два года Александра II убили последователи Каракозова…

Дом Терлецкого столь большой, что в его стенах со стороны Софийки оборудовали зрительный зал на несколько сот мест. Сюда в октябре 1860 года пришвартовался колесившийся по Москве Немецкий клуб.

То был один из старейших московских клубов, которых всего в первой половине ХIX века насчитывалось пять — Английский и Дворянский, Купеческий, Охотничий и Немецкий. Последний основали в 1819 году иностранцы, среди которых в городе преобладали немцы.

Автор известных мемуаров "Из прошлого" адвокат Н. В. Давыдов, вспоминая о Москве 50-60-х годов ХIX столетия, писал:

"Немецкий или "шустер-клуб", как его называли в насмешку, мало посещавшийся, но знаменитый скандалами, которые учинялись на его балах и маскарадах не его члены, а гости из русских, которых затем обязательно выводили".

Шустер по-немецки — сапожник, основал Немецкий клуб ремесленник Мартин Шварц, он же Матвей Андреевич Шварц. Членами клуба состояли не только ремесленники, но и музыканты, коммерсанты, врачи, аптекари, чьи имена значились на вывесках московских фабрик и мастерских, лечебниц и аптек.

Спустя полвека со дня основания в Немецкий клуб начали принимать не только иностранцев, но и русских. На его танцевальных вечерах играл популярный оркестр Максимилиана Сакса, пели под его аккомпанемент цыгане, вызывая у публики взрывы восторга.

"Горячая страстность их пения жгла кровь, огонь пробегал по жилам, слушая их пение, хотелось жить во всю ширь…" — пишет литератор и певец Павел Богатырев в "Московской старине", упоминая об оркестре Сакса. Как полагают, им дирижировал родственник Адольфа Сакса, изобретателя духового музыкального инструмента, названного в его честь саксофоном.

В залах Немецкого клуба весной 1883 года состоялся вернисаж художника-баталиста Николая Верещагина, очевидца русско-турецкой войны на Балканах. По вечерам картины освещались электрическим светом, вызывавшим интерес у публики не меньший, чем живопись. Желая сделать выставку общедоступной, автор брал за вход всего пять копеек. Дешево! Губернатор, узнав об этом, в знак протеста решил не удостаивать выставку вниманием. Возможно, то был предлог, поскольку картины Верещагина не понравились императору Александру III. В его царствование русские добились триумфальной победы над турками, едва не войдя в желанный Константинополь.

Славился Немецкий клуб не только скандалами, карточной игрой, приносившей большой доход правлению, балами, маскарадами, вернисажами, но и театральными представлениями. На сцене играли любители и ожидавшие ангажемента провинциальные актеры.

Обо всем этом, возможно, не вспоминали, если бы не вмешался в описываемый мною сюжет его величество случай. Пожар, происшедший в Охотничьем клубе, срывал премьеру новой пьесы Льва Толстого "Власть тьмы". Великий автор доверил впервые исполнить пьесу никому не известной новой профессиональной труппе. Пришлось артистам (их возглавил представитель богатейшей купеческой фамилии Константин Сергеевич Алексеев) перенести репетиции на сцену Немецкого клуба, хотя это им не хотелось.

Режиссер долго мучал актеров, добиваясь абсолютной невиданной прежде в Москве сценической правды, что ему удалось сделать к восторгу публики и театральных рецензентов. Премьера состоялась 8 февраля 1891 года. Эта дата стала вехой в истории русского театра. В Немецком клубе побывал мечтавший о своем театре Владимир Иванович Немирович-Данченко, решивший объединиться с состоятельным купцом, поразившим его не только замечательной игрой, но и режиссурой. В спектакле дебютировала в плеяде будущих звезд Художественного театра скрывшаяся под псевдонимом — Комина юная актриса, опасавшаяся навредить репутации отца, известного певца Федора Комиссаржевского. Кто его помнит? Дочь его, Вера Комиссаржевская, не забыта. Ее имя носит театр в Санкт-Петербурге, где она прославилась как великая драматическая актриса.

На стенах бывшего дома Терлецкого-Захарьина на Пушечной, 9, укреплены две мемориальные доски. Одна с образом Станиславского-Алексеева, начавшего здесь путь к мировой славе, своему театру и методу, возлюбленному не только демократической публикой, но и вождями Октябрьской революции Лениным и Сталиным…

Другая мраморная доска с образом Ильича. Ленин побывал по этому адресу спустя несколько лет после революции, о чем вскоре пойдет речь.

Задолго до Октября воспетый Некрасовым в "Железной дороге" подрядчик продал за 650 тысяч громадный дом на трех улицах известному нам доктору Григорию Антоновичу Захарьину. Но это обстоятельство никак не отразилось на судьбе Немецкого клуба.

После начала войны с Германией Немецкий клуб переименовали из патриотических чувств в…Московский славянский клуб. Но после захвата власти большевиками в 1917 году плохо пришлось и наследникам великого доктора, лишившимся домовладения, и членам правления, потерявшим обустроенный клуб, просуществовавший без малого сто лет. Его помещение взял в руки новый хозяин, победивший буржуазию пролетариат.

Под громкое пение мажорного "Интернационала" и минорного гимна "Вы жертвою пали…" открылся под длинным названием "Клуб Центрального Союза всех местных комитетов городских служащих и рабочих". Коротко — клуб коммунальников.

В нем, как везде, стали проходить всякие казенные собрания, заседания и съезды. На одном из них выступил в январе 1920 года вождь революции перед делегатами съезда народного хозяйства, к тому времени окончательно разваленного коммунистическими методами. Ленин произнес речь о коллегиальности и единоначалии, с помощью последнего административного средства начав спасать российскую промышленность.

Спустя несколько месяцев Ленин ораторствовал в этом же зале на съезде работников медико-санитарного труда. Приехал поздно вчером в клуб, где его долго ждали в жуткой тесноте 700 человек. После непременного "Интернационала" Ильич повел речь о материях приземленных, призывая врачей и санитарных работников вместе с рабочим классом уничтожить "гнет нищеты, болезней и грязи". Той весной родились в Москве новые революционные почины, такие как "банная неделя", когда всем предоставлялась возможность помыться горячей водой с кусочком бесплатного казенного мыла, "неделя стрижки", "неделя очистки" улиц и дворов, домов, оставшихся без дворников и хозяев…