Олег Бгажба - История Абхазии с древнейших времен до наших дней

Миссия Льва Исавра. Имеются сведения летописца и о византийском посольстве 707–711 гг. будущего импе­ратора Льва Исавра в Аланию. Важно отметить, что в источнике фигурируют две старые и давно известные дороги (через Абасгию и Апсилию). Ими воспользовался Лев Исавр в связи с драматическими событиями, из которых он удачно выкрутился, о чём подробнее будет сказано далее.

Абхазские ответвления Великого шёлкового пути. Большинство исследователей справедливо считает, что Великий шёлковый путь ко времени Зимарха шёл из Китая в Согдиану, а оттуда в обход Ирана и его сателлитов через плато Устюрт и Северный Прикаспий выхо­дил на Северный Кавказ, в верховья Кубани. Но локализация трансзападнокавказских дорог, которые встречаются у Менандра, по-разному тракту­ются исследователями. Так, Мисимианский путь сопоставляют с дорогами через Мамисонский перевал, через ущелье Ингура и вдоль нынешней Военно-Сухумской дороги. Даринский путь одни ведут через Клухорский перевал, другие – через Санчарский и т. д. Идентификация Мисимианского пути тесно связана с пробле­мой локализации самих мисимиан (родственных апсилам) и их центров.

Мисимианская крепость Бухлоон-Буколус на­ходилась не в верховьях Кодора, как обычно принято считать, а в районе современного села Пахулан на пра­вом берегу Ингура, где, по Агафию, в VI в. проходила граница между лаза­ми и мисимианами. Менандр подчер­кивал, что путь мисимианов следовал вблизи сванов, которые в VI в., соглас­но данным Прокопия Кесарийского, обитали восточнее мест их нынеш­него пребывания. Поэтому логичнее всего Мисимианский путь локализо­вать в Ингурском ущелье (перевал Накра).

Менандр, как видим, сохранил и кон­кретные указания на то, что Даринс­кий путь проходил западнее Мисимианского и выводил прямо в Апсилию. Следы древней дороги были прослежены Цебельдинской экспедицией по право­му берегу Кодора, а пограничная с апсилами крепость мисимиан Тцахар (Пскал) находилась на его левом берегу. Резиденция правителей Апсилии, Рогатория, локализуется на месте апсилийской крепости Шьапкы (Цебельдинская долина). Со сторо­ны Санчарского перевала прямых дорог в Цебельду нет. Поэтому един­ственным вариантом следует при­знать Клухорскую перевальную доро­гу, выводившую по ущельям Кодора и Мачары через Цебельду к Себастополису.

У Феофана Хронографа о миссии Льва Исавра на Западный Кавказ фи­гурируют два пути. По первому – спафарий напра­вился в Аланию, а затем вернулся в Византию. Источник не даёт никаких показаний против сопоставлений упомянутого в нём перевала с Клухорским, а дороги – с Даринским путем. Вторую дорогу следует вести по линии Лыхны–Гудаутской – перевал Псху–Санчар, хотя не исключается и путь от Санчара через Псху и перевал Доу в долину р. Гумиста и далее в Себастополис. Ни один из рассмотренных древних путей не совпадал с «Абхазской до­рогой» грузинских летописей XI в. (Так называлась подгорная дорога от Ку­таиси до Себастополиса-Цхума и далее в сторону Анакопии.)

Что касается археологических мате­риалов, подтверждающих существо­вание Западнокавказских ответвлений Великого шёлкового пути, то в первую очередь следует, например, назвать сирийские, согдийские и ки­тайские шелка, золотоподобную ла­тунь из урочища Мощевая Балка на Северном Кавказе и буси­ну с китайскими иероглифами («император») времён династии Суй (VI в.), найденную в одном из жен­ских апсилийских захоронений Цибилиумского могильника, т.е. на трас­се Даринского пути, которым шёл Зи­марх, а позднее и Лев Исавр. Именно на основании данных об импорте бус и шелков, как с одной стороны, из Китая и Средней Азии, так и с другой стороны, из Сирии, чётко рисуется кав­казский отрезок Великого шёлкового пути.

Следует также отметить, что в абхаз­ском языке имеется древнее назва­ние верблюда – «амахч», хотя это жи­вотное в Абхазии не водилось. Сло­во состоит из двух частей: амаха – «лук» и ачы – «лошадь», т.е. дословно – «лошадь с лукой», что вполне может напоминать своими выступами два верблюжьих горба. Возможно, шёлк доставляли на верблюдах к кавказс­ким перевальным путям, а затем пе­рекладывали на абхазских вьючных лошадей.

Транскавказские перевальные пути также сыграли объединяющую роль в образовании культурной общ­ности между населением Абхазии и восточных районов горного Прикубанья на Северном Кавказе. Эта роль чётко про­является в археологических па­мятниках (посуда, вооружение, одеж­да, украшения), архитектурных соору­жениях (крепости, храмы) и духовной культуре (нартский эпос, христиан­ство).

Таким образом, территория нынешней Абхазии, если исходить из нынешней логи­ки «восстановления» Западнокавказ­ских ответвлений Великого шёлково­го пути, вполне может быть востре­бована в современных условиях ибо напрямую соединит Северный Кав­каз и юг России с Чёрным морем со всеми вытекающими отсюда экономи­ческими и политическими послед­ствиями.

Анакопийская крепость. В VII в. Абасгия, Апсилия, Мисиминия оставались в зависимости от Византийской империи, являясь её северо-восточными провинциями. В начале VII в. была возведена Анакопийская крепость, крупнейшее оборонительное сооружение на Кавказском побережье Чёрного моря. В основе названия «Анакопия» находится абхазское слово «анакуап», которое переводится как «изрезанная, извилистая местность» и по смыслу обозначает то же, что и греческое название этого пункта (Трахея).

Максим Исповедник в Абхазии. В это время на территорию Абхазии были сосланы из Византии церковные деятели Максим Исповедник и два Анастасия. Их перевозили не раз из крепости в крепость, то оказывая внимание, то мучая. Они побывали в крепости Скоторе близ Абасгии, Пусте «в краях Апсилии и Мисиминии», «Зиха-хоре» в верховьях Моквы и т.д. Абасгия представляется в это время более развитой, чем соседние районы страны. Во главе её тогда стоял «христолюбивый принципс».

«Диван абхазских царей». В VII – начале VIII вв. в Абасгии, как и соседней Апсилии, существовала наследственная власть, что отражено в «Диване абхазских царей». Его позднейшая копия относится к XV в. Первым в этом списке стоит Анос, вторым – Гозар, третьим – Юстиниан, четвёртым – Феликтиос, пятым – Капаруки (Барук), шестым – Дмитрий I, седьмым – Феодосий I, восьмым – Константин I, девятым – Феодор I, десятым – Константин II и одиннадцатым – Леон I, причём все они, кроме последнего, были сыновьями своих предшественников, и лишь Леон I был младшим братом Константина II.

Духовным центром Абасгии, тесно связанным с Византией, продолжал быть Питиунт (в то время Питиунт уже входил в Абасгию). Не случайно, что именно здесь найдено большинство вислых печатей, в том числе «Константинос Абасгиас» (Константин II) и Феодора (Феодор I). Абасги носили византийские титулы архонтов, егуменов, принципсов и находились в кровном родстве и постоянной переписке с представителями византийской элиты в Константинополе и её ставленниками на местах.