Николай Бессонов - Суды над колдовством

Нет, версия с наркотиками содержит слишком много натяжек, чтобы принимать её всерьёз. Если что-то и стояло за надуманными процессами ведьм, то это обычный сон. О колдовстве много говорили. Атмосфера времени была пропитана суевериями. Стоит ли удивляться, что кое-кого навещали сновидения о полёте в небесах и сатанинском сборище. Горе той, которая по глупости или излишней доверчивости поделилась с подругой впечатлениями! Если делу давался законный ход, шансов на спасение оставалось мало. Как написал о мнимых ведьмах лейпцигский судья Бенедикт Карпцов: «Даже если это иллюзия, они тем не менее заслуживают смерти — ибо у них, по крайней мере, есть предрасположенность к подобным деяниям (1958 стр. 1084)».

Представление о шабаше ведьм росло подобно живому дереву. Ведь и могучий дуб появляется не сразу. Вначале сквозь почву пробивается слабый росток. Постепенно он набирает силы, обретает ветви и листву. Листва год от года густеет, ветки становятся крепкими сучьями и в свою очередь пускают побеги. Когда дуб поднимется во весь свой богатырский рост, когда его ствол избороздят грубые морщины, в нём и не узнать тот росток, с которого всё начиналось.

Сборище ведьм тоже поначалу не было монументальной картиной, которую мы привыкли лицезреть в сравнительно поздние эпохи. В ранних описаниях XIII века шабаш — это просто сходка еретиков, на коей присутствует сам дьявол (так называемая синагога Саганы). Иногда собрание проводится на дому у одного из вероотступников. Многие детали легенды ещё не придуманы. Тот инквизитор, который сочинил сказку о шабаше, наверняка и сам не подозревал, что им создам ядовитый желудь, из которого за триста лет вырастет великан; что чудовищная машина репрессий, основанная на этой идее, втянет и перемелет сотни тысяч человеческих жизней. Увы, задумка инквизитора пришлась ко двору. Описания тайных сборищ замелькали в следственных бумагах всё чаще. Верхушка католической Церкви с удовольствием ухватилась за инструмент, позволяющий без лишних хлопот отправить на костёр любою еретика. Но всё когда-нибудь кончается. Настала пора, когда еретические секты ослабли и оказались близки к исчезновению. Это был критический момент. Подрастающий дубок мог зачахнуть. Однако мифу, созданному инквизицией, не суждено было умереть. Нашлись новые жертвы, беззащитные и многочисленные — женщины.

Инквизиторы решили, что если уж рыцарей-тамплиеров палачи заставили признать связь с дьяволом, то со слабым полом будет ещё меньше возни. А действительно, почему бы и нет? Тамплиеры были военными, чей дух закалился в крестовых походах. Они называли себя Рыцарями Храма — христианство было их знаменем. Признать себя слугой Сатаны означало для каждого из них измену вере и убеждениям. Тем не менее даже эти отважные мужчины согласились на позорный самооговор. Неужели женщины будут более стойкими?

Практика показала, что инквизиторы не прогадали Пытки склоняли женщин к «откровенности». Для учёных книг находился всё новый и новый материал. Трактаты по демонологии писали во Франции, в Италии, в Германии. Миф о шабаше на глазах обрастал подробностями. Если поначалу утверждалось, что на шабаше происходит оргия, то теперь ни у кого не было сомнений, что в распутстве участвуют злые духи. Чувственность колдунов утоляют демоны в женском обличье, а ведьмам составляют компанию черти, принявшие мужской облик. Казнь за плотскую связь с дьяволом стала заурядным событием.

Легенда год от года приближалась к трактовке, которую знаем мы. Это был творческий процесс, и участвовали в нём все: юристы, следователи, доктора богословия, горожане, купцы, монахи, крестьяне. Одни вели допросы, выведывая новые «факты», другие обобщали следственный опыт в трактатах, издающихся на разных языках. Третьи творили «новую реальность» поневоле — на ходу выдумывая свои преступления. Задачей этих несчастных было сказать хоть что-то, лишь бы получить передышку в пытках. Женщина, попавшая на допрос, должна быта признать соучастие в мерзостях, о которых судьи уже знали, и добавить нечто новое от себя… Повторить известное было легко. Каждая обвинённая прежде стояла в толпе, наблюдая за сожжениями, и слышала, как зачитывают список злодеяний. Сложнее было выдумать собственную версию шабаша. От некоторых жертв ведовских процессов не осталось ничего, кроме жалкого штриха к общей картине. Но этот штрих был оплачен самой высокой ценой — ценой жизни. Легенда о шабаше писалась не только чернилами, но и кровью. Женщина, которая первой сказала, что еда на чёртовой пирушке не насыщает, сколько её ни съешь, придумала не бог весть что. Подробность мелкая и не эффектная. Но она попала в протокол, а потом и в трактат о колдовстве. Её, эту подробность, прочитали десятки тысяч людей, и она стала фактом общественного сознания. Давно сгорела и развеяна по ветру безымянная жертва. Вряд ли она осознавала себя маленьким листиком в огромной кроне могучего мифа. Но это было именно так. Часть мифа создана ею. Она такой же равноправный творец, как судья, задавший наводящий вопрос или простой крестьянин, которому пришло в голову, что его телега не случайно перевернулась возле дома соседки. Доведя свои подозрения до властей, крестьянин давал первоначальный толчок следствию, и после сожжения несчастной женщины уже никто не сомневался в том, что колдуньи способны на расстоянии опрокинуть любую повозку.

Подробная разработка идеи о «чёрной мессе» (сам термин появился только в конце XIX века) стала заключительным этапом мифотворчества. К концу ведовских процессов запуганное население твёрдо знало, что на шабаше крестят детей во имя Сатаны и совершают циничную пародию на церковные обряды, где алтарём служит живот голой девушки. Таким образом. XVII век — это время, когда представление о шабаше обрело окончательные формы. Дальше расти было некуда. Наступил черёд скептиков, которые подтачивали дерево суеверий руководствуясь просветительскими идеями. Однако этим смелым и лишённым предрассудков людям потребовалось несколько десятилетий неутомимой работы, чтобы рухнул, наконец, жестокий миф, в жертву которому было принесено столько судеб.

Самые ранние шабаши приписывались еретикам-катарам. Как писали католические авторы, вероотступники собирались в так называемых «синагогах Сатаны». Рассевшись кружком, они начинали ждать. По свисающей с потолка верёвке съезжал задом наперёд чёрный кот с задранным хвостом; к нему бросались и встречали его подобострастными поцелуями.