Леонид Пятецкий - История России. XX век. Для старшеклассников и абитуриентов

Волнения в Петрограде начались даже раньше, чем предвидел их председатель Государственной Думы М. В. Родзянко. Уже через две недели после его доклада царю 23 февраля 1917 года в разных районах Петрограда стали собираться группы людей и требовать хлеба.

Лидер конституционно-демократической партии, историк П. Н. Милюков вспоминал о тех днях: «Предостережение рабочих относительно возможной провокации на первый раз достигло своей цели. В назначенный первоначально день (14 февраля) выступление рабочих не состоялось. Однако оно оказалось отложенным ненадолго. Уже 23 февраля появились первые признаки народных волнений».

Американский историк А. Рабинович утверждает, что 23 февраля (по старому стилю) в Международный женский день, среди женщин, стоящих в мороз в очередях за хлебом, возникли беспорядки, которые вылились в массовые демонстрации под лозунгом свержения самодержавия и прекращения войны.

Среди рабочей массы происходит слепое брожение вследствие недостатка хлеба. В связи со снежными заносами подвоз продовольствия в столицу затруднен. В Петроград прибыл 171 вагон продовольственных продуктов при норме 330 вагонов. 23 февраля дирекция Путиловского завода объявила о закрытии производства.

Революционные партии проводили митинги на предприятиях. Кое-где бросали работу. Стихийные митинги и забастовки стали перерастать в демонстрации. До 100 тыс. вывалило на улицы. Лозунги демонстрантов: «Хлеба!», кое-где «Мира!», иной раз «Долой царя!».

В городе вспыхнули стихийные погромы хлебных лавок и продовольственных магазинов. Переворачивали трамваи. Уговаривали солдат не стрелять. Дрались с полицией. Вот как смотрела на это императрица Александра Федоровна. Отрывок из ее письма мужу: «Вчера были беспорядки… Хулиганское движение: мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, — просто для того, чтобы создать возбуждение, — и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все вероятно сидели бы по домам. Но все пройдет и успокоится, если только Дума будет хорошо вести себя».

П. Н. Милюков пишет о тех днях: «24-го мирные митинги уступили место первым вооруженным столкновениям с полицией, сопровождавшимися и первыми жертвами. 25-го работа фабрик и занятия в учебных заведениях прекратились: весь Петроград вышел на улицу. У Городской Думы произошло крупное столкновение народа с полицией, а на Знаменской площади, при таком же столкновении, казаки приняли сторону народа, бросились на конную полицию и обратили ее в бегство. Толпа приветствовала казаков: происходили трогательные сцены братания. 26 февраля, в воскресенье, правительство приготовилось к решительному бою. Центр столицы был оцеплен патрулями, установлены были пулеметы, проведены провода военных телефонов. Это, однако, не устрашило толпу».

26 февраля 4-ая рота Павловского полка открыла огонь по конной полиции. Солдаты начали переходить на сторону демонстрантов. П. Н. Милюков утверждает, что «вмешательство Государственной Думы дало уличному и военному движению центр, дало ему знамя и лозунг и тем превратило восстание в революцию, которая закончилась свержением режима».

И все-таки парламентская оппозиция надеется, что создание «ответственного министерства» (перед Думой) может спасти положение. Октябристов, да и кадетов страшит, по-видимому, народная стихия.

«В столице анархия, — телеграфирует Родзянко парю. — Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга, необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца».

Но последний русский самодержец, кажется, совсем потерял чувство реальности. Николай II, ознакомившись с телеграммой Родзянко, сказал министру двора Фредериксу: «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать».

Единственным ответом царя на предупреждение парламентской оппозиции о грозящей стране и династии революционной опасности было решение о роспуске на два месяца Думы.

Историк Михаил Геллер считает, что революционное движение в столице Российской империи нарастало без руководства не потому, что оно было так сильно, а потому, что противник, царский строй, был так слаб. «Дело было в том, — объясняет В. Шульгин, — что во всем этом огромном городе нельзя было найти несколько сотен людей, которые бы сочувствовали власти».

К полудню 27 февраля на сторону демонстрантов перешло около 25 тысяч солдат. Вечером 27 февраля около 30 тысяч солдат приходит в Думу в поисках власти, в поисках правительства. Дума, которая так мечтала о власти, с трудом нашла в себе мужество создать Временный комитет Думы, заявивший 28 февраля, что берет на себя «восстановление правительственного и общественного порядка».

В состав Временного комитета Государственной Думы вошли М. В. Родзянко, В. В. Шульгин (националист), В. Н. Львов (центр), И. И. Дмитрюнов (октябрист), С. И. Шидловский (октябрист), М. А. Караулов, А. И. Коновалов (трудовая группа), В. А. Ржевский (прогрессист) П. Н. Лимонов (кадет), Н. В. Некрасов (кадет), Н. С. Чхеидзе (с.-д.). В основу этого выбора было положено представительство партий, объединенных в «Прогрессивном блоке».

За несколько часов до создания Комитета Думы организуется первый Совет. Он обращается к рабочим Петрограда с предложением прислать к вечеру депутатов — по одному на тысячу рабочих. Вечером Совет избирает председателем меньшевика Н. Чхеидзе, заместителями — левых депутатов Думы А. Керенского и М. Скобелева. Большевиков в Совете в тот момент было так мало, что они не в состоянии были организовать фракцию. А. Шляпников был избран в Исполком Совета.

В то время, когда в Петрограде возникли две власти — Комитет Думы и Исполком Совета — российский император ехал из ставки в Могилеве к столице. Задержанный на станции Дно восставшими солдатами, Николай II подписывает 2 марта отречение от престола. Он принимает это решение после того, как генерал Алексеев, поддержанный командующими всех пяти фронтов, заявил, что отречение является единственной возможностью продолжать войну с Германией.

Комитет Думы направил на станцию Дно двух монархистов, Гучкова и Шульгина, — принимать отречение. Так, при общем согласии революционеров, либералов, монархистов пала в России монархия. Россия стала демократической республикой (официально провозглашена 1 сентября 1917 года).