Леонид Пятецкий - История России. XX век. Для старшеклассников и абитуриентов

Составной частью реформы было переселение нуждающихся в земле крестьян б Сибирь и Среднюю Азию. Из 3 с лишним млн. переселенцев более 500 тыс. (ок. 16 %) предпочли вернуться в родные края.

П. А. Столыпин надеялся на то, что слой крепких собственников, с одной стороны, должен был стать новой социальной опорой режима, а с другой стороны — обеспечить резкий подъем аграрного сектора страны.

«Главная трудность проведения столыпинской аграрной реформы коренилась не столько в технически-землемерных проблемах, сколько в коллективистской психологии крестьянства. Большинство крестьян не умели действовать единолично, по-фермерски, на свой страх и риск и боялись лишиться помощи общины в борьбе за выживание.

И вот когда Столыпин предложил крестьянам журавля в небе — хутора и отруба, даже специальный Крестьянский банк открыл, — русский крестьянин все-таки предпочел синицу в руках — остался в общине. „Как-никак без сенокосилки проживу, а надорвусь и помру — детишек община пригреет. А на хуторе кто поможет? Куда хозяйка посудачить побежит? Деревня за три версты“.

Увы, и сегодня не очень-то идут из колхозов и совхозов в фермеры, на арендный подряд».

Конечно, на фоне 140-миллионного населения России накануне первой мировой войны около 2,5 млн. крепких хозяев — не очень внушительная цифра. Но очень важен экономический эффект, который в «доперестроечной» литературе в СССР редко принимался во внимание.

По данным современного исследователя В. Г. Сироткина, стараниями столыпинских хуторян урожайность в стране с 1906 по 1915 г. выросла на 14 %, а в Сибири — на 25 %. К 1914 г. столыпинские фермеры обгоняют общину по поставкам товарной продукции в город и на экспорт: зерновой экспорт России в 1912 г. почти на 30 % превышал экспорт Аргентины, Канады и США вместе взятых и составлял 15,5 млн. т в год.

Большое значение Столыпин придавал местному управлению. Он хотел ввести волостные земства, расширить представительство в земствах зажиточных крестьян, ограничить права предводителей дворянства. Столыпин предлагал преобразовать крестьянские волостные суды, обеспечить вероисповедное равноправие, усовершенствовать уголовное законодательство.

Положительно встретив первые реформаторские шаги Столыпина, правые реакционные силы затем, усмотрев в них опасность для сохранения своих позиций, обрушились на премьера с критикой, тормозя реализацию его реформ.

Не помог Столыпину и националистический уклон в национальной политике. III Дума приняла законы об ограничении законодательных прав финляндского сейма, о введении в западных губерниях земства с преобладанием русского элемента, о выделении Холмской области в особую губернию («четвертый раздел Польши»).

Антисемитская кампания достигла кульминации в т. н. «деле Бейлиса» (1911–1913 гг.). Под нажимом черносотенцев была предпринята попытка сфальсифицировать суд с обвинением евреев в ритуальном убийстве. Следствие и ход суда контролировались и направлялись правительственными органами. Полиция препятствовала вызову свидетелей со стороны защиты. Русский посол в Ватикане Нелидов задержал высылку документов, в которых от имени католической церкви официально отвергался кровавый навет на евреев. Киевское жандармское управление сообщало начальству: «На Подоле в пивных ведутся разговоры о предстоящем погроме евреев». Многие деятели российской науки и культуры (В. Г. Короленко, А. М. Горький, Д. Мережковский, А Блок и др.) выступили в защиту Бейлиса. Вопреки нажиму черносотенцев, суд присяжных заседателей 28 октября 1913 г. оправдал М. Бейлиса.

Оппозиционные и левые силы критиковали правительство за недостаточность буржуазных преобразований, за уступки правым.

Сложная политическая ситуация в стране и непоследовательность самого Столыпина определили компромиссный, половинчатый характер реформ. Сам Столыпин полагал, что для полного успеха преобразований в России потребуется не менее трех десятилетий спокойного развития. Но такого запаса времени в начале XX в. в России уже не было. Столыпин, переживший около десятка покушений со стороны эсеров и черносотенцев и потерявший покровительство Николая II, был убит в сентябре 1911 г. в Киеве анархистом Богровым (который в то же время, по-видимому, был агентом охранного отделения). Премьером был назначен министр финансов В. Н. Коковцов.

Вехи (1909). Насилие с обеих сторон в первую русскую революцию оттолкнуло большую часть интеллигенции от революции и социалистических идеалов. Разочарование в революции отразилось в сборнике «Вехи» (1909), в котором принял участие ряд видных писателей, философов, общественных деятелей (Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П. Б. Струве, М. Гершензон и др.).

«Общественный утилитаризм в оценках всего, поклонение „народу“ — то крестьянству, то пролетариату — все это остается моральным догматом большей части интеллигенции».

«Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться его мы должны пуще всех козней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной».

«Сонмище больных, изолированное в родной стране, — вот что такое русская интеллигенция. Ни по внутренним своим качествам, ни по внешнему положению она не могла победить деспотизм: ее поражение было предопределено».

Не только представители всех революционных партий (с.-д., с.-р.) осудили «Вехи». Даже лидеры кадетов в то время посчитали нужным отмежеваться от своих товарищей по партии, принявших участие в сборнике «Вехи». Правда, спустя много лет в Париже один кадет-эмигрант изрек: «А ведь Гершензон был прав: убрали городового, и народ вышвырнул нас, интеллигентов, за границу…».

В апреле 1912 г.произошло событие, которое сильно всколыхнуло страну и вызвало новый подъем революционных и оппозиционных настроений. Это был расстрел толпы бастовавших рабочих Ленских золотых приисков, при котором было убито 200 человек и ранено свыше 200.

Недовольство высшими сферами и весьма нелестные для них разговоры порождались присутствием при Дворе некоего сибирского мужика, Григория Распутина,который сумел помочь малолетнему наследнику престола, царевичу Алексею, при его болезни (гемофилии), и потому приобрел большое влияние на императрицу. Свое влияние Распутин использовал весьма широко, начиная от вмешательства в государственные дела и кончая скандальными похождениями. Фигура странного «старца» и его «деятельность» вызывали возмущение всех кругов общества и подрывали престиж и авторитет монарха.