Леонид Пятецкий - История России. XIX век. Для старшеклассников и абитуриентов

Сталкиваясь с неприязнью большей части дворянства, все сильнее запутываясь в противоречиях своей политики, Александр I, однако, не оставлял мысли о реформах.

О неотложности преобразований император Александр I заявил в 1815 году.

Идея представительного правления неоднократно высказывалась Александром уже в период выработки под руководством М. М. Сперанского государственных реформ.

Еще в 1811 году, во время бесед, сопровождавших чтение Н. М. Карамзиным Александру I своей «Истории государства Российского» в Твери, государь высказывал свои конституционные планы. «Говорил с ним немало, — писал Н. М. Карамзин, — и о чем же — о самодержавии!.. Я не имел счастия быть согласен с некоторыми его мыслями, но искренне удивлялся его разуму и скромному красноречию».

Четкие очертания конституционного плана российского императора проявились в период послевоенного устройства Европы. В 1815 году была дарована конституция царству Польскому, вошедшему в состав России после победы над Наполеоном. Царству Польскому было предоставлено самоуправление, право иметь собственную армию; получили поляки и свободу печати.

В марте 1818 года открылся первый польский сейм, на который прибыл Александр I, и уже 15 марта в его стенах император произнес речь, поразившую современников.

В своей речи Александр сказал: «Устройство, уже существовавшее в вашем крае, дозволило мне ввести немедленно то, которое я даровал вам, руководясь правилами свободных учреждений, не перестававших быть предметом моих забот и которых благодетельное влияние надеюсь я с помощью Божьей распространить на все страны, попечению моему вверенные. Таким образом вы мне подали средство явить моему отечеству то, что уже издавна я ему готовлю и чем оно воспользуется, как только начала столь важного дела достигнут надлежащей зрелости…».

Варшавские речи Александра I, напечатанные и комментированные в русских журналах, произвели на русскую читающую публику огромнейшее впечатление. Н. М. Карамзин, который относился к ним отрицательно, писал: «Варшавские речи сильно отозвались в молодых сердцах. Спят и видят конституцию; судят, рядят, начинают и писать — в „Сыне Отечества“, в речи Уварова [8] Уваров был тогда попечителем Петербургского учебного округа и в своей речи назвал свободу «последним и прекрасным даром Бога». . Иное уже вышло, другое готовится…».

Конституционные намерения Александра I очень четко накладывались и на планы в области освобождения крестьянства от крепостного права, которые продвинулись быстрее в экономически более развитых районах России — Эстляндии, Лифляндии, Курляндии — и должны были, как это показывает разработка секретных проектов Аракчеева и Гурьева [9] Гурьев Д. А. в 1810–1823 гг. министр финансов. , рано или поздно дойти и до России.

О серьезности намерений Александра I свидетельствует тот факт, что исполнителем проекта освобождения крестьян император избрал не кого иного, как А. А. Аракчеева.

«Ситуация, когда реализация прогрессивного замысла вверяется деятелю, имя которого для современников и для потомства являлось символом реакции, поистине парадоксальна. Но именно она ясно и недвусмысленно доказывает, что стремление приступить на практике к ликвидации крепостного права было не „заигрыванием с либерализмом“, не желанием Александра I понравиться Европе или прослыть там просвещенным монархом, а вполне определенной и целенаправленной государственной политикой».

Для освобождения крестьян от крепостной зависимости Аракчеев предлагал начать широкую покупку помещичьих имений в казну «по добровольному на то помещиков согласию» и на некоторых «особенных правилах». Продавать государству крестьян и дворовых, как казалось Аракчееву, помещиков должно было заставить естественное стремление избавиться от долгов и вести хозяйство на рациональной основе.

Проект Аракчеева так и остался тайной между Александром I и Аракчеевым. Не было сделано никаких попыток не то что приступить к его реализации, а даже представить на рассмотрение какого-либо государственного органа.

В 1818–1819 годах под руководством министра финансов графа Д. А. Гурьева разрабатывался другой проект освобождения помещичьих крестьян. Для выработки основ крестьянской реформы был создан специальный секретный комитет. Окончательный проект так и не был создан. Сохранившиеся материалы показывают, что в проекте предполагались меры, которые могли бы привести к разрушению общины и созданию в России капиталистического сельского хозяйства фермерского типа. Но проект Гурьева так никогда и не был завершен, т. к. не последовало одобрение императора продолжать работу.

Год спустя после речи в польском сейме началась тайная работа над проектом русской конституции. Александр I поручил группе своих советников во главе с бывшим членом Негласного комитета, одним из своих «молодых друзей» Н. Н. Новосильцевым разработать проект конституции и для России. Правда, опасения сопротивления со стороны дворянства были настолько велики, что работа велась в строжайшей тайне, и даже не в Петербурге, а в Варшаве — подальше от любопытных глаз.

Вскоре появился набросок проекта конституции — «Краткое изложение основ», а позднее, к 1820 г. проект и самой конституции под названием «Государственная уставная грамота Российской империи», основной смысл которой заключался в превращении России в конституционную монархию. Непосредственным автором конституционного проекта был состоявший при Новосильцеве француз П. И. Пешар-Дешан.

Этот первый в истории России конституционный проект предусматривал введение в стране двухпалатного парламента, местных представительных органов — «сеймов», разделение законодательной и исполнительной властей между императором и выборными органами.

Конституция декларировала свободу слова, печати, свободу вероисповеданий, равенство всех граждан империи перед законом, неприкосновенность личности.

По поводу собственности в «Уставной грамоте» говорилось: «Всякая собственность … какого бы рода ни была, в чем бы ни состояла и кому бы ни принадлежала, признается священною и неприкосновенною».

«Уставная грамота Российской империи» сохраняла суверенитет императорской власти. В статье 12 говорилось: «Государь есть единственный источник всех властей гражданских, политических, законодательных и военных». Законодательная инициатива принадлежала исключительно императору, он же объявлялся главой исполнительной власти («государь есть верховная глава общего управления империи»).

И тем не менее в конституции провозглашалось создание принципиально нового для России, буржуазного по своей сути органа — двухпалатного парламента, без рассмотрения и одобрения которого монарх не мог бы издать ни одного закона.