Лин Паль - История Империи монголов: До и после Чингисхана

Другой хронист по этому же поводу замечал:

«Они питаются мясом, а не хлебом. Они добывают на охоте зайцев, оленей, кабанов, сурков, диких баранов (из костей их позвоночника можно делать ложки), дзеренов (спины у них желтые, а хвост величиной с веер), диких лошадей (по виду они похожи на ослов) и рыбу из рек (ее можно ловить после наступления морозов). [Татары] больше всего разводят овец и употребляют [их мясо] в пищу. За ними следует крупный рогатый скот. [Татары] не забивают лошадей, если не [устраивается] большой пир. [Мясо они] жарят на огне в девяти [случаях] из десяти, а в двух-трех [случаях] из десяти варят его в чане о трех ногах. [Когда садятся за еду], режут мясо на куски и сперва отведывают [его сами, а затем дают есть другим. Они пьют кобылье молоко и простоквашу из овечьего и коровьего молока. Например, [человек] А, первый наливший [кобылье молоко], непременно пьет его сам, и только после этого дает пить лицу Б [из этой же чашки]. Б, прежде чем пить, подает чашку А. [В это время] В и Г чмокают губами. Это называется „вкушанием“. [Лицо] А [в свою очередь] не пьет и тотчас же передает [чашку] В, чтобы тот выпил. В выпивает и, зачерпнув [кобылье молоко], угощает [им лицо] Б. Б снова отказывается пить и дает пить [лицу] Г. Г совершает такой же обряд, как и В, и только теперь [лицо] Б выпивает и, зачерпнув [молоко], угощает [им] А. А снова в таком же порядке наливает [им кобылье молоко] и дает пить [лицам] В и Г. Это называется „обменом кубками“. Первоначально это делалось для того, чтобы предостеречься от отравления, но в дальнейшем превратилось в постоянный обычай. Из приправ у них только одна соль».

Культурный уровень северян не мог китайцев не раздражать. Один из хронистов писал с усмешкой:

«Что касается коренного обычая татар, то [они] не понимали [что такое календарь]. [У них] существовал только [обычай]: когда зеленела трава, то считалось, что прошел целый год, а когда впервые появлялся новый месяц, то считалось, что прошел месяц. Когда люди спрашивают их, сколько им лет, то [татары] подсчитывают на пальцах, сколько раз зеленела трава [за всю их жизнь]. Когда они выбирают день для совершения [какого-либо] дела, то [прежде всего] смотрят, полна или ущербна луна, для того чтобы совершить или прекратить [данное дело] (они избегают [совершения дела] как до [достижения] молодым месяцем [первой четверти], так и после [появления] полумесяца [в последней четверти]). Видя новую луну, [они] непременно кланяются. Что касается их дел, то они записывают их при помощи деревянной палочки. [Письменность их] похожа на вспугнутого змея и скрючившегося земляного червя… Что касается тех [документов], которые имеют распространение в собственном государстве татар, то [они] пользуются только маленькими дощечками длиной 3–4 иунь. [Они] надрезают их по четырем углам. Например, если посылается [куда-либо] десять лошадей, то делается десять нарезок… Указанные маленькие дощечки есть не что иное, как бирки древних [китайцев]».

Далее следовало воскликнуть: вот ведь дикие!

«…Татары презирают дряхлость и любят силу. В их обычае нет взаимных драк и ссор. В первый день первой луны [они] непременно поклоняются Небу. То же самое делают в [праздник начала лета] чун-у. Это и есть наследие, которое [они], долго живя в Яньцзине, получили от цзиньцев, — писал другой хронист почти с похвалой, замечая сплоченность среди своих и признаки веры в Небо. Но тут же добавлял, впрочем, с омерзением:

— [Татары] находят радость в питье и пиршестве. Когда гован Мо-хоу возвращается из похода, всякий раз каждая из жен по нескольку дней подряд как хозяйка торжеств ставит вино и угощения и пьет-пирует с ним. У тех, которые находятся ниже [его по положению], бывает то же самое. По обычаю татары в большинстве случаев не моют рук, и [они] хватают рыбу или мясо [грязными руками]. Когда на руках появляется жир, [они] вытирают [их] об одежду. Они не снимают и не стирают одежду до тех пор, пока [она] не износится».

Забавляла хрониста и особенность женской китайской косметики — те для красоты мазали лоб «желтыми белилами», а мужская прическа вызывала скорее удивление: «…в верхах вплоть до [самого] Чингиса и в низах до [рядового] подданного все бреют голову, оставляя три чуба, как у китайских мальчиков. Когда передний немного отрастает, его подстригают, а два боковых связывают в маленькие пучки и спускают на плечи». Предназначения этих свисающих клоков волос он так и не понял. Зато другой хронист это назначение выяснил куда точнее: «[Монголы] сбривают круг на самой макушке. Остающиеся спереди волосы [у монгольских мужчин] коротко подстрижены и свисают в беспорядке, но волосы по обе стороны [головы] отделяют и связывают в два узла. [Они] свисают до одежды слева и справа и называются „не [озирайся как] волк“. Имеется в виду, что узлы, свешивающиеся слева и справа, мешают оглядываться назад, и [человек] не может трусливо озираться, как волк. Некоторые соединяют и заплетают [волосы слева и справа] в одну косу, и она прямо свисает сзади поверх одежды».

Получалось, что даже прическа не позволяет воину быть опасливым, у него одно дело — воевать и без страха идти вперед — к победе или смерти.

О снаряжении и оружии хронист сообщал: «Луки седлы делают из дерева; [седло] очень легкое и сделано искусно. [Усилие, требующееся для натягивания тетивы] лука, непременно бывает свыше одной [единицы] ши. Ствол стрелы сделан из речной ивы. Сабли очень легки, тонки и изогнуты».

О вере хронист отозвался благожелательно: «В их обычае больше всего чтить Небо и Землю. По каждому делу [они] непременно упоминают Небо. Когда [они] слышат гром, то пугаются и не смеют отправляться в поход. „Небо зовет!“ — говорят они». Другой очевидец тоже сообщал о вере степняков в Небо: «В повседневных разговорах они непременно говорят: „Силой Вечного Неба и покровительством счастья императора!“ Когда они хотят сделать [какое-либо] дело, то говорят: „Небо учит так!“ Когда же они уже сделали [какое-либо] дело, то говорят: „[Это] знает Небо!“ [У них] не бывает ни одного дела, которое не приписывалось бы Небу. Так поступают все без исключения, начиная с татарского правителя и кончая его народом».

Заметил он также, что «татары» гадают по трещинам на бараньей лопатке, что напомнило ему о гадании на черепашьих панцирях, принятое в Китае, а перед тем, как выпить вино, отливают из чаши на землю, совершая обязательное жертвоприношение. Это наблюдение заставило его даже воскликнуть: «Вообще их характер простой, и [в нем] есть дух глубокой древности. Достойно сожаления, что учат их изменившие и бежавшие чиновники цзиньских разбойников! Теперь [они] постепенно уничтожают [их] первозданность, разрушают [их] естественность и обучают [их] коварству. [Это] отвратительно!»