Русская эмиграция и фашизм: Статьи и воспоминания

Четвертой чертой, объединявшей фашизм и большевизм, являлось, по мнению Н.В. Устрялова, использование в качестве механизма прихода к власти и ее удержания партии нового типа – централизованной, требующей от своих членов железной дисциплины, вооруженной понятными народу лозунгами.

«Муссолини лучше социалистов учел опыт русской революции – великий урок „массового действия“, преподанный ею политикам всех стран. Отсюда – военная организация политической партии <���…>. Фашизм полностью перенял у Ленина идею партийной диктатуры и централистский организационный принцип внутрипартийного строения. Можно даже сказать, что иерархическое начало проведено у фашистов более прямолинейно и откровенно, чем у большевиков, постоянно декларирующих свою преданность началам „внутрипартийной демократии“». [194] Устрялов Н.В. Итальянский фашизм. с. 66, 139.

Для Н.В. Устрялова в истории фашизма и большевизма была еще одна общая черта: неизбежная «чистка» партийных рядов. Он пытался найти истоки внутрипартийных репрессий в советской России и фашистской Италии. Если борьбу И.В. Сталина против «оппозиции»

он назвал «кризисом ВКП» и даже посвятил анализу этого процесса статью с одноименным названием, [195] У стрялов Н.В. Кризис ВКП // Национал-большевизм. М., 2003. с. 363-370. то чистки в фашистской партии он понимал иначе. Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев и другие большевистские лидеры организовали «бунт вождей против инерции партдисциплины, против упора ими же самими натренированных на послушание партийных масс», [196] Там же. с. 364. а фашистская партия после прихода к власти, по словам Устрялова, избавлялась от случайных попутчиков, склонных исключительно к погромам: «Победив социалистов и либеральное государство, фашизм должен был в каком-то смысле победить и самого себя». [197] Устрялов Н.В. Итальянский фашизм. с. 150. В предательстве обвиняли и большевистских «оппозиционеров», и изгнанников из рядов фашистской партии. Однако в первом случае это было проявлением «кризиса» партии, а во втором – способом преодоления «уездного фашизма» с его экстремистскими проявлениями. Устрялов был убежден, что революция движется по схеме «якобинство – термидор – бонапартизм», и для него было очевидным начало проявления этой схемы в большевизме, но не в фашизме.

В работах Н.В. Устрялова проблема партии у фашистов (как и у большевиков) наитеснейшим образом связана с проблемой государства. Его собственная теория государства неотъемлема от понятий «нация» и «империализм». Государство создает единую нацию и идет империалистическим путем к своему величию. «Всемирная история и представляется нам ареною этих постоянных состязаний государств, этой постоянной конкуренции национальных „идей“», – писал Н.В. Устрялов еще в 1916 г. [198] Устрялов Н.В. К вопросу о русском империализме. с. 4. Поэтому объявление фашистами своей целью построение в Италии национального государства чрезвычайно важно для идеолога национал-большевизма. Он считал, что выдвинутый Муссолини в 1920 г. анархистский призыв «Долой государство во всех его воплощениях!» можно объяснить лишь «припадками уныния, и даже отчаяния».

«Трудно себе представить нечто более чуждое и противоположное фашистской идеологии, нежели эти строки! Трудно даже поверить, что они принадлежат перу того Муссолини, который, придя к власти, не устает повторять боевой клич этатизма: „все для государства, ничего против государства, ничего вне государства! …» [199] Устрялов Н.В. Итальянский фашизм. с. 57.

Основную особенность фашистского государства Н.В. Устрялов видел в примате государства не только над индивидуумом, но и над классами и социальными группами, а его коренное отличие от большевистского государства – в отказе Б. Муссолини и его последователей от классового подхода при строительстве нового государственного организма. Устрялов словно мечтал о таком пути для своей страны, заявляя в 1918 г. в «Утре России», что его родина «должна решительно порвать с двумя основными заблуждениями революции: с идеей ничем не ограничиваемого и ничем не умеряемого демократизма с одной стороны, доктриною классового антагонизма и классовой диктатуры – с другой». [200] У стрялов Н. Уроки революции // Утро России. 1918. 16(3) марта. Таким образом, отказ Муссолини от классового подхода был крайне близок Устрялову. В большевистском строительстве государственности важнейшим недостатком, который следует изжить, он считал классовость.

В тоже время, большевизм и фашизм, по мнению Н.В. Устрялова, в деле государственного устройства объединяет важная общая черта – дуализм. При этом в Италии «формально-юридически фашистское государство опирается на самозаконную волю монарха, а реально-политически оно есть неограниченная власть фашистской партии, персональная диктатура ее вождя». [201] Устрялов Н.В. Итальянский фашизм. с. 138. Синдикалистский характер государства, которое строил Б. Муссолини, обманчив, так как на практике не синдикаты (профсоюзы) создают государственную власть, а власть управляет и распоряжается по своему усмотрению синдикатами. Устрялов писал:

«С этой точки зрения любопытно противопоставить современной итальянской системе систему советскую. Последняя, несомненно, отличается большей архитектонической выдержанностью. Государство в ней не командует советами, а целиком образуется ими. Юридически государство строится снизу, является „советским“ в полном смысле слова: „вся власть советам". Единство принципа власти проведено с последовательной стройностью, а наверху нет никаких самозаконных органов, черпающих свой авторитет из иного источника, нежели советы». [202] Там же.

При этом он прекрасно осознавал, что в советской государственной системе существовал «параллелизм не советов и государства, а советов и партии »:

«Именем пролетариата правит организованное „инициативное меньшинство“, объединенное общностью миросозерцания и скованное жесточайшей военно-подобной дисциплиной: словно воины, руководимые философами, в утопической политике Платона». [203] Там же. с. 138-139.

К моменту издания в 1928 г. книги «Итальянский фашизм» Н.В. Устрялов еще не видел у И.В. Сталина проявлений «бонапартизма». Даже в 1933 г., сравнивая большевизм с германским нацизмом, он не признавал той степени «вождизма» у Сталина, которую проявлял Муссолини в конце 1920-х гг. По мнению Н.В. Устрялова:

«Вождистский авторитет Сталина ныне всемерно крепится партийным аппаратом. Но сам диктатор никогда не позволит себе авторитарного жеста. Напротив, он не упустит случая подчеркнуть неоспоримость изначального приоритета масс. <���…> Нельзя упускать из виду это существенное различие „стилей“ большевизма и фашизма». [204] Устрялов Н.В. Германский национал-социализм. с. 21.