Коллектив авторов - Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

Жарким летом 1942 года многолетние ощущения чудовищности происшедшего в стране совпали у бывшего заместителя командующего Волховским фронтом с лично пережитым в болотах близ Мясного Бора. Опустошало ощущение собственного полководческого бессилия перед лицом ежедневной и бессмысленной гибели десятков тысяч бойцов и командиров 2-й Ударной армии, изначально обречённых на смерть преступным командованием Сталина и Мерецкова. Не менее ошеломляющим стало для генерала пленение: его выдача немцам в заброшенной деревеньке Туховежи теми самыми русскими мужиками, которых он был призван защищать от оккупантов. Понимание бесчеловечности большевицкого соблазна и отказ от него пришли уже в лагере военнопленных под Винницей, но за это внутреннее освобождение пришлось заплатить формальным переходом на сторону врага.

В этой беспрецедентной раздвоенности и заключалась трагедия не только самого Власова, но и всех власовцев. В отличие от чинов Белых армий, отстаивавших, по словам И.А. Бунина, само звание русского человека, участники антисталинского протеста периода II мировой войны отчаянно выступили последним доступным для них способом против истребления партийно-чекистской номенклатурой элементарных основ человеческого общежития. Инстинктивное понимание ими природы сталинщины как явления не только кровавого, но и воспитывающего миллионы равнодушных лжецов и лицемеров, стремящихся выжить в любых условиях, побуждало к деятельному сопротивлению. Однако возможность подобного сопротивления давало лишь сотрудничество с государством, чьи враждебные намерения в отношении России оставались очевидны.

Понятно, почему ненавидят власовцев идейные защитники сталинского государства, истребившие русскую элиту и национально-образующие сословия, Церковь и хозяйство. Но и те, кто «объективно» осуждают Власова за его выбор, делают это, не понимая сути сталинщины, несомненно, более страшной по своему содержанию и последствиям, чем все планы Гитлера и Розенберга. Апологеты нацистской партии, разработав концепцию уничтожения России, не понимали абсурдности и утопичности поставленных целей. Со свойственной ему ограниченностью и патологической фантазией, Гитлер не имел представления о традиционной способности русского народа к скрытому сопротивлению оккупантам и органичному сохранению государственности. «Барабанщик германской революции» понятия не имел о совокупных ресурсах и степени готовности государств мира сопротивляться его внешнеполитическим целям. Наконец, сохранившаяся национальная элита донацистского общества далеко не во всём была готова следовать за ним, ибо её система ценностей должна была рано или поздно вступить в конфликт с нацистской.

Напротив, сталинщина представляла несоизмеримо большую опасность. Её способность к мимикрии и жонглированию патриотическими лозунгами, равно как и военная победа делали террористический режим неуязвимым ещё на десятилетия. Не режим личной власти одного из соратников Ленина с уголовным прошлым, а господство жадной и беспринципной номенклатуры ВКП(б), затянувшееся ещё на десятилетия, могло сделать необратимой деградацию русского народа и лишало его способности к самовосстановлению. Возможный захват немцами Ленинграда, Москвы, Куйбышева, Сталинграда мог привести к падению режима, но ни в коем случае не означал бы конечности исторического пути русского народа. Пусть в тяжелейших государственных и экономических условиях расчленённой России, но всё-таки в условиях внутренней свободы сопротивление оккупантам могло сплотить народ и открыть путь к национальному возрождению, как это уже состоялось в XIV–XV и в начале XVII веков.

Но отражение агрессора при сохранении сталинщины, несмотря на весь жертвенный патриотический порыв, полностью обесценивало одержанную победу. Подобно раковым метастазам, режим продолжал пожирать духовные, творческие, интеллектуальные и экономические ресурсы народного организма, по-прежнему уничтожая малейшие попытки сопротивления. За неполные 75 лет социалистического эксперимента большевики не только истребили всё накопленное веками положительное наследие русской истории, но и почти весь возможный потенциал для его восстановления. В этом смысле выбор Власова, его предшественников и последователей в пользу вооружённой борьбы со сталинщиной в условиях её военного потрясения был оправдан.

При размышлении о выборе, сделанном в июле 1942 года Власовым, необходимо учитывать отсутствие в его поступке корыстных мотивов и свойственную ему солдатскую порядочность, столь редкую у советских полководцев. Не испытывая ни малейшего беспокойства за собственную жизнь, Власов имел все основания отказаться от сделанных ему предложений представителями офицерских кругов

Вермахта, оппозиционных нацистам. Он сохранил бы себе жизнь и образ благонадёжного, некогда популярного сталинского генерала, что сыграло бы свою роль после окончания войны и его возвращения на родину.

В отличие от побывавших в плену генералов Е.А. Егорова, Е.С. Зыбина, П.Г. Понеделина, подвергшихся в 1945–1950 годах репрессиям по результатам спецпроверок МГБ, на генерал-лейтенанта А.А. Власова компрометирующие материалы отсутствовали. Его пленение было результатом стечения обстоятельств. Поэтому послевоенная реабилитация одного из героев успешной обороны Москвы в 1941–1942 годах вряд ли представлялась такой уж невозможной. Подобное случилось с М.Ф. Лукиным, Л.А. Мазановым и другими. Но Власов согласился возглавить, пусть даже формально, антисталинское сопротивление. Тем самым он избрал в перспективе не генеральскую пенсию и скромный маленький домик, как это сделал по собственному признанию М.Ф. Лукин, а безымянный ров на Донском кладбище.

Как минимум трижды А.А. Власов отказывался бросить своих солдат, демонстрируя готовность разделить их участь. В июне 1942 года командующий 2-й Ударной армией отказался улететь на прилетевшем за ним самолёте. В апреле 1945-го председателю президиума КОНР был предоставлен самолёт, чтобы вывезти его в Испанию, где ему гарантировал убежище Ф. Франко. Но Власов вновь отказался спасаться в одиночку. Наконец, уже 10–11 мая 1945 года на зональной границе в Чехии капитан армии США Р. Донахью предлагал вывезти Власова и группу его офицеров вглубь американской оккупационной зоны, снабдив штатской одеждой, пропусками и средствами. Однако, уже не сомневаясь в собственной обречённости, Власов выразил желание отправиться в Штаб 3-й армии США и добиваться для всех чинов ВС КОНР права прохода в американскую зону и политического убежища. По дороге он был захвачен советскими автоматчиками, имевшими приказ в случае необходимости даже выкрасть генерала с территории союзников.