Клады и кладоискатели

Комнату разобрали и через Кенигсберг, Клайпеду и Ригу доставили в Петербург. В 1755 году императрица Елизавета приказала перенести «Янтарную комнату» в свою резиденцию в Царском Селе.

В Большом дворце Царского Села «Янтарную комнату» много раз переделывали, изменяя первоначальный характер и вид. Поверхность янтарного покрытия увеличилась в четыре раза, а элементы барокко дополнились элементами нового стиля — рококо.

Таковы исторические факты. Значительно меньше общего с историей у легенд, множество которых сопровождало янтарное чудо с первых дней его существования. Но мы ограничимся фактами, оставив легенды в стороне, поскольку нас интересует нынешняя судьба «Янтарной комнаты», ибо приключения этого шедевра волнуют людей с первых послевоенных дней.

Каждые несколько лет оживает надежда найти ее, появляются гипотезы, находятся «хорошо информированные свидетели», но… до сих пор никакие поиски не принесли результатов.

Когда «Оберкомаидо дер Вермахт» — главное командование гитлеровской армии сообщило, что наступающие на Ленинград немецкие войска заняли город Пушкин, к Эриху Коху, гаулейтеру Восточной Пруссии, с конфиденциальной просьбой обратился доктор Альфред Роде. Роде, директор Прусского музея искусств в Кенигсберге, отлично знал, что в Пушкине находится «Янтарная комната».

Однако дело было не простым. Всеми награбленными предметами искусства занимался аппарат Розенберга, уполномоченного Гитлера «по делам охраны произведений культуры и искусства». В его распоряжении был, помимо всего прочего, специальный батальон СС, составленный из историков и искусствоведов в форме. Командовал батальоном некто фон Кюнсберг, по профессии историк искусств, а по призванию — вор.

Гаулейтер поддержал идею Роде: обоим хотелось заполучить «Янтарную комнату» в восточно-прусскую метрополию. Отлично зная методы и средства, применявшиеся в лабиринтах партийной и государственной власти «третьей империи», Кох продумал акцию, которая должна была свести на нет старания Розенберга. В Кенигсберге была организована специальная пресс-конференция. Газеты подняли шум: «Янтарной комнате» грозит гибель в зоне боевых действий! Шедевр, созданный по приказу прусского короля, должен быть спасен и помещен в Прусский музей искусств, утверждали комментаторы. После этого в дело включились люди Коха. Тем более, что войсками, двигавшимися на Ленинград, руководил фельдмаршал Кехлер, старый приятель Коха и бывший командующий вермахта в Восточной Пруссии.

И через короткое время солдаты и офицеры восточнопрусских дивизий, действовавших под Ленинградом, обратились к гаулейтеру Коху с просьбой «взять под охрану дорогое сердцу каждого цивилизованного человека произведение искусства — «Янтарную комнату». На просьбу фронтовиков гаулейтер не мог не откликнуться… Теперь можно было начинать.

В Пушкин был откомандирован доктор Альфред Роде (кстати сказать, известный знаток янтаря и автор множества работ о нем). Под ею наблюдением «Янтарная комната» была демонтирована, и вскоре во двор кенигсбергского замка въехала колонна военных грузовиков, кузова которых были тщательно затянуты парусиной. Впереди ехал в «опеле» доктор Роде.

Доктор проделал немалую работу. С педантичностью прусского чиновника он подробно описал все, что подлежало демонтажу, отметив номера ящиков, их размеры и содержание. Много лет спустя польская специалистка, изучая докторский рапорт, сравнила его с сохранившимися довоенными снимками и установила, что не хватает примерно пятидесяти квадратных метров янтарной отделки — на фризе и плафонах. Правда, доктор Роде аккуратно записал, что между янтарной обшивкой стен и потолком было не покрытое янтарем пространство шириной в полтора метра. (Это, кстати, одна из малых тайн «Янтарной комнаты», сопровождающих большую тайну: что случилось с фризом в стиле рококо и плафонами?)

Благодаря записям доктора Роде мы знаем, что «Янтарную комнату» вывозили в ящиках длиной четыре и шириной в два метра. Всего ящиков было двадцать два.

В кенигсбергском замке была в кратчайший срок устроена выставка. На открытие пригласили Эриха Коха. Много-много лет спустя в польской тюрьме Кох вспомнит:

«…Как сегодня, помню день, когда доктор Роде пригласил меня на торжественное открытие «Янтарной комнаты». Мы очутились в каком-то сказочном мире. Стены зала до потолка были покрыты резным янтарем. Сверкали тысячами искр зеркала в хрустальных рамах, оправленных в янтарь. В янтарные панели вмонтированы были картины старых мастеров. Резьба по янтарю была настолько миниатюрна, что приходилось рассматривать ее в увеличительное стекло».

До осени 1944 года «Янтарная комната» находилась в резиденции Коха, хотя Розенберг дошел до самого Гитлера. Но тот, учитывая заслуги пар-тайгеноссе с нацистским членским билетом за номером 90, распорядился оставить «комнату» в ведении Коха.

После начала бомбардировок Кенигсберга янтарный клад упаковали и спрятали в подземелье замка. Но фронт стремительно приближался, советские войска подходили к Кенигсбергу, и Кох обратился в Берлин с просьбой прислать уполномоченного «для приема сосредоточенных в городе произведений искусств, документов И ценностей». Так появился в резиденции гаулейтера посланник Гиммлера — оберштурмбаннфюрер СС Георг Рингель с десятью эсэсовцами. (Имя его оказалось псевдонимом, и это создало дополнительные трудности в дальнейших поисках следов «Янтарной комнаты».)

Кох выделил в помощь эсэсовцам обер-бургомистра Кенигсберга Хельмута Билля, и эвакуация ценностей началась. Известно, что среди прочих вещей было там и 800 икон, украденных в Ростове, Харькове и Киеве.

На этом обрывается след «Янтарной комнаты», ибо все, что написано ниже, — всего лишь версии, достоверные, основанные на фактах, но, увы, никем и никогда не доказанные.

Вскоре после взятия Кенигсберга в город приехала специальная комиссия из Москвы, которая занималась розысками произведений искусств, вывезенных немцами с оккупированных советских территорий. Руководил ею известный историк искусств профессор Брюсов.

Профессор Брюсов знал доктора Альфреда Роде по его работам. Он разыскал в разрушенном городе немецкого ученого и предложил ему сотрудничать с советской комендатурой: нужно было спасать то ценное, что сохранилось в развалинах Кенигсберга.

Альфред Роде передал комиссии небольшое количество награбленных гитлеровцами произведений искусств и кое-что из экспонатов музея, сохранившихся после осады города в апреле 1945 года. О «Янтарной комнате» он не проронил ни слова. Да его об этом и не спрашивали: ведь в то время еще никто в комиссии Брюсова не знал о том, что «Янтарную комнату» привезли из Пушкина в Кенигсберг. О своей роли доктор Роде тем более предпочитал не распространяться. Правда, уже тогда можно было обратить внимание на то, что Роде в одной из бесед вскользь упомянул о двух бункерах в кварталах Старого города, погребенных под развалинами разбомбленных домов. Но у комиссии работы было больше чем достаточно, а Роде ничего конкретного не сказал: «Так, мол, слышал краем уха, что там должны вроде быть сокровища мирового значения, но точно не знаю — где там, что там…»