Павел Евстафьев - Восстания военных поселян в 1817-1831 гг.

Опыт поселения баталиона в Могилевской губернии, однако, не дал никаких видимых результатов, так как уже в июне 1812 года полк должен был присоединиться к действующей армии. Война с Францией на четыре года прекратила всякие попытки поселения войск.

По окончании войны с Францией, когда необходимость всесторонней реорганизации армии сделалась более очевидной и настоятельной, Александр I снова вернулся к мысли о военных поселениях. Он поручил разработку этого вопроса и самое устройство военных поселений графу Аракчееву. В качестве образца были взяты Александром I и предложены Аракчееву австрийские военные поселения на турецкой границе. Дело повелось в большом секрете и некоторое время оно было тайной для всего общества. И когда из Петербурга был переведен баталион Аракчеевского полка в Высоцкую волость Новгородской губернии, это было объяснено официально недостатком в городе казарм. Только 18 апреля 1817 года именным указом была объяснена цель учреждения военных поселений.

Как же была выражена эта цель в царском указе?

«Дабы отвратить всю тягость, сопряженную с ныне существующей — рекрутской повинностью, по коей поступившие на — службу должны находиться в отдалении от своей родины, в разлуке с своими семействами… и тоска по родине ослабляет их силы… положили в основание сему то правило, чтобы в мирное время солдат, служа отечеству, не был отдален от своей родины, и по сему мы приняли непременное намерение дать каждому полку свою оседлость в известном округе земли, определить на укомплектование оного единственно самих жителей сего округа».

Оседлость полк получал в казенных имениях и комплектовался казенными экономическими крестьянами. Один баталион (из 3 баталионов полка) обзаводился полным крестьянским хозяйством, наделялся землей, хозяйственным инвентарем и обязан был содержать два других баталиона полка. Солдаты этого баталиона назывались хозяевами-поселянами. Кроме обязанностей по комплектованию своего полка, полному постойному и продовольственному содержанию солдат действующих баталионов, они имели и другие, уже военные обязанности. Они должны были быть не только хорошими земледельцами, но и хорошими воинами, т. е. свободное от хозяйственных занятий время посвящать «военной экэерциции». Дети военных поселян, как хозяев, так и солдат действующих баталионов (солдаты должны были, получив оседлость, жениться на дочерях коренных жителей — поселян-хозяев), считались военными кантонистами и принадлежали полку. Кантонисты мужского пола — до 12 лет — находились при родителях, помогали им в хозяйстве и в то же время занимались фронтовым строем, затем поступали в резервный баталион своего полка, а с 18 лет — в действующие баталионы. Обязанности солдат действующих баталионов поселенного полка, кроме фронтовой службы, заключались в том, что они должны были в свободное от службы время помогать хозяевам-поселянам в их сельскохозяйственных работах.

На этих общих основаниях военные поселение с каждым годом все более и более увеличивались. Коренные жители разных уездов переходили в сословие военных поселян. Каждому поселяемому полку давалась грамота, которая, как святыня, хранилась в полковом комитете. Содержание грамот было совершенно одинаково и сводилось к отеческим попечениям царя о своих «любезноверных» подданных. Дело велось энергично, и к августу 1818 г. военные поселения охватили уже четыре губернии: Новгородскую, Могилевскую, Херсонскую и Харьковскую. На юге устраивались поселения для кавалерии. В конце 1821 г. под поселение четырех кирасирских полков было отведено 45 казенных селений в Екатеринославской губернии, а позже, в 1824 году, по соседству с ними были поселены еще четыре полка тяжелой кавалерии. В том же году в Старорусском уезде Новгородской губернии в 10 казенных волостях были поселены еще две пехотных дивизии.

К концу царствования Александра I корпус военных поселений состоял: в новгородском поселении — 90 баталионов, в могилевском — 12, в слободско-украинском — 36 баталионов и 240 эскадронов; фурштадтских рот — 32, саперных — 2 роты и 3 роты Охтенского порохового завода.

Строительные работы производились в военных поселениях в огромных размерах. С каждым годом строительство жилых помещений для солдат (дома-связи), разных хозяйственных построек, штабных зданий (каменных) развертывалось стремительными темпами и в северных и в южных поселениях. Начисто сносились целые деревни, и на их местах вырастали выведенные в две линии, выкрашенные в розовую краску однообразные домики-связи. Такой размах строительства потребовал огромных расходов и был бы вообще невозможен для бедной казны государства, но Аракчеев нашел простой и «экономический» способ производства работ. Он применил дешевую солдатскую силу. Десятки тысяч солдат трудились над заготовкой материала, осушкой болот и возведением зданий в военных поселениях.

Мы не имеем возможности здесь сколько-нибудь подробнее коснуться жизни военных поселян за эти годы. Нечего, конечно, и говорить, что заманчивые обещания правительства, что поселяне будут жить в полном довольствии, умножать свою собственность, будут обеспечены в старости и т. п., оказались обманом. На самом деле невероятно жестокая система распорядка жизни военных поселян, получившая незабываемое название «аракчеевщины», даже в то суровое время палочной дисциплины обратила на себя внимание передовой части дворянского общества. Аракчеев был фанатиком внешнего порядка, стремящимся установить однообразное и монотонное единство во всем и всюду, все подстричь под общую гребенку, превратить все окружающее в совокупность автоматических приборов. Чистоту и порядок, — прекрасные регуляторы общежития, — он превратил из средства, в самоцель, сделав из них истинный бич для поселян, обрекавший их на совершенно нелепые по своей бесцельности неудобства, лишения и тяжелые страдания. Поселянин и члены его семьи не смели переставить раз и навсегда установленные в известном порядке вещи в своей квартире, несли ответственность за каждое пятно на полу и ремешок на упряжи своей лошади, тратили массу драгоценного времени на бессмысленные мелочи в то время, когда необходимая работа была не окончена и не терпела отлагательства. Всякая личная привычка даже при исполнении самых обыденных сельских занятий становилась недозволенным произволом, идущим вразрез с установленными инструкциями, правилами: выправкой, хождением по темпам и т. д. И это в то время, когда поселянин, изнуренный тяжелой работой, больше всего нуждался в отдыхе.

«На ученья выводят по утру в 6 часов и продолжают до 11, а после обеда с 2 до 10; между ученьем же метут тротуары, чистят канавы между строениями» и т. д.