Жан-Поль Ру - История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней

Ему наследовал сын Захир-шах (1933-1973), который не мог поступить лучше. Он робко продолжил дело отца, открыв в 1939 г. медицинский факультет, в 1944 г. — факультет литературы и наук, где неизбежно преподавали иностранные специалисты, и как к таковым к ним относились плохо. Его изгнали «после сорока лет царствования, представлявшего собой мёртвый штиль, во время которого Афганистан выродился, став международным прибежищем наркоторговцев», — так не без суровости говорит Майк Бэрри, один из лучших знатоков страны. Мёртвый штиль? Однако всё находилось в движении. Изменения происходили каждый год. С 1967 г. сюда хлынули туристы, принося с собой валюту, но вместе с тем малопривлекательный образ Запада — роскошь, оскорбительную для бедности, крайнюю сексуальную свободу, распущенность... и хиппи, которые обнаружили здесь наркотический рай и оказались среди бедняков, но были слишком горды, чтобы нищенствовать, и не гнушались кражами в стране, где традиционной была безупречная честность. Шок был слишком резок и слишком силен. Он убьёт Афганистан, доведя его до одной из величайших гуманитарных катастроф нашего времени.

Визит Н. С. Хрущёва в 1955 г. радикально изменил ситуацию в Афганистане. Глава СССР пообещал помощь в массовом масштабе и предоставил её. Начались большие стройки, в том числе строительство дороги, словно случайно соединившей Кабул с Севером через Гиндукуш по перевалу Саланг, в котором на высоте 3360 м был пробит тоннель, с большой торжественностью открытый А. Н. Косыгиным в 1964 г. В Кабуле мостили дороги, по которым циркулировали совсем новые муниципальные автобусы. Русские уже начали там и тут чувствовать себя как дома или почти как дома. Американцы до крайности встревожились, как в своё время англичане, но отреагировали не так быстро и решили в 1963 г. давать «доллар за рупию». Страна начала менять облик, стала большой стройкой с дорогами, мостами, аэропортами, плотинами, больницами, большими отелями, но процветало взяточничество. Торговля опиумом приобрела неимоверные масштабы. В 1970 и 1971 гг. случились катастрофические неурожаи. По разным оценкам в 1972 г. в самых пострадавших регионах четверть или треть, если не половина, населения умерла от голода.

17 июля 1973 г. в результате государственного переворота Захиршах был свергнут, и его сменил один из родственников, Мухаммад Дауд, которого назвали «Красным принцем». Он провозгласил республику. Что бы ни говорили, только фигура короля и скрепляла страну воедино. Стало чувствоваться, что терпеливо собранный пазл рассыпается. Дауд в надежде восстановить его всё больше обращался к Советам и едва не поколебал десятилетнее (1963-1973) политическое равновесие между ними и Соединёнными Штатами. Он был нужен только затем, чтобы ускорить приход коммунизма. В 1978 г. его сверг социалист Hyp Мухаммад Тараки, который подписал договор о сотрудничестве между Афганистаном и СССР, дав последнему право на вооружённое вмешательство, если это потребуется для защиты первого. Убийство Тараки 14 сентября 1979 г. дало Москве возможность выполнить этот пункт договора. В декабре в страну вторглась Красная Армия. Было создано коммунистическое правительство, и десять лет афганцы с отчаянной энергией боролись против оккупантов. Наконец в январе 1989 г. оккупанты, увязшие здесь, убедившись, что сопротивление не сломить, вернулись домой. Это не решило никаких проблем. Те, кто столь героически вёл партизанскую борьбу, не сложили оружия: четыре-пять лет они продолжали сражаться и против установившейся власти, и друг против друга, часто этнос против этноса, хоть и ссылаясь на какую-нибудь идеологию, которая в основном служила предлогом. Наконец часть пуштунов, сделавших своим оперативным центром Кандагар и называвших себя студентами-богословами, талибами, часть которых, возможно, училась в медресе Пакистана, решила завоевать страну и, методично действуя, сумела взять под свою власть девять десятых её территории, провозгласив целью очищение и повышение нравственности — идеал, который они в зависимости от обстоятельств умели отбрасывать или менять. 27 сентября 1996 г. они взяли Кабул. В интеллектуальном отношении они были движимы только грубым, жестоким, разрушительным фанатизмом (что и показали, взорвав великих Будд в Бамиане). В финансовом отношении у них почти не было других ресурсов, кроме опиума, производство которого не прекращало расти, порой настолько быстро, что с 1998 по 1999 г. удвоилось, достигнув 4600 т, то есть трёх четвертей мирового производства.

Это верно, что, когда свергли Захир-шаха, Афганистан был бедным, отсталым, нищим, почти не имел дорог, у него не было железных дорог, промышленности, электричества, его население не знало гигиены и медицинского обслуживания — но у него была надежда. А сегодня? Он снова рухнул в бездну, и ещё вопрос, способны ли международное вмешательство, оккупация иностранными военными силами (с октября 2001 г.) когда-либо вывести его оттуда. Я очень любил афганцев. Они всегда принимали меня по-человечески тепло. Их нынешнее состояние способно вызвать только слёзы.

Советская интервенция 1979 г. в Афганистане внезапно разбудила таджиков, о которых довольно прочно забыли уже десятилетия и даже века тому назад; она дала им героев, таких, как Масуд, о которых неутомимо говорили масс-медиа. Конечно, все знали, что в Средней Азии ещё есть какие-то представители этих иранцев, в своё время созидавших историю Ирана и принёсших ему величайшую славу, но было признано, что страны, расположенные севернее Яксарта, Гиндукуша и Памира, образуют русский Туркестан. Когда, после того как в 1917-1918 гг. попытка создать великий Туркестан провалилась, Советы разделили его на пять республик — Казахстан, Узбекистан, Туркмению, Киргизию и Таджикистан, — расчленив его, проведя искусственные границы, внутри которых якобы жили люди, говорящие на одном языке. Ираноязычное население должна была объединить всего одна из этих республик, самая маленькая, самая изолированная в своих горах — Таджикистан. Она появилась на свет в октябре 1924 г. как составная часть Узбекской республики, а через пять лет, в октябре 1929 г., отделилась от неё. Её население, довольно небольшое, тогда оценивали в 1-1,5 млн. человек, 60% которых были таджиками, а 24% — узбеками. (В 1999 г. её население оценили в 6104 тыс. человек.) Но очень значительное число таджиков жило и в Узбекистане. Их наличие признавали, но утверждали, что они составляют ничтожное меньшинство, около 5% всего населения. Это полная ложь, и, хотя за семьдесят пять лет их доля, вероятно, уменьшилась в результате обучения всех детей в школе на узбекском языке и узбекизации страны, она, конечно, и поныне намного выше 5%, даром что точно определить её невозможно: поскольку нация вынуждена искать основы для единения и находить их в языке, то людей, которые говорят по-узбекски, по-прежнему принято считать узбеками. Даже если таджики преувеличивают, уверяя, что они составляют 78% населения Бухары и Самарканда, нельзя не отметить, что экономической и культурной динамикой оба эти города обязаны таджикам, тогда как Ташкент, столица республики, — узбекам. Итак, в трёх вышеупомянутых странах численность таджиков составляет около 12 млн, в том числе четыре в Афганистане, четыре в Таджикистане и от четырёх до пяти в Узбекистане, если считать разумной оценку доли таджиков как 20% от всего населения последнего (составляющего в целом 24 млн). Для справки добавим, что небольшие общины таджиков существуют в Синьцзяне, в обрывистой долине Ташкургана, на пакистанской границе, где их, вероятно, ассимилируют китайцы и уйгуры.