Жан-Поль Ру - История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней

Мусульманская мистика, которая позже, может быть, произведёт на свет своих величайших святых, таких, как Руми, Араби, выглядит лучезарной уже в первых проявлениях. Из вороха чудес, сверхъестественных явлений, иные сказали бы — сумасбродств возникает очень возвышенное и по-настоящему прекрасное послание. Баязид Бистами не мог высказаться проще, чем приписав Богу такие слова: «Всякий, кто отрекается от самого себя, приходит ко мне» (Attar, 1976, р. 177). Он не мог выразиться глубже, чем заявив: «Тридцать лет я блуждал в поисках Бога, и когда по истечении этого времени открыл глаза, то увидел, что это Он идёт ко мне» (ibid., р. 163).

Подсчитать суфиев невозможно, но можно допустить, что в период с 700 по 950 г. великих из них было человек тридцать-тридцать пять, причём почти половина — иранцы, в большинстве из Хорасана, а некоторые из всё ещё иранизированного Ирака. Первыми мистиками из Восточного Ирана были Ибрахим ибн Адхам, князь из Бактр (ум. 777), и его ученик Шакик из Бактр (ум. 810), Хатим ал-Асам (ум. 832), Абдаллах ибн ал-Мубарак из Мерва (ум. 797) и «босоногий» Бишр (767-841), признававшийся, что начал жизнь «шалопаем и разбойником». Должно быть, Бишр, пока находился вне закона, испытывал резко враждебное отношение к организованному обществу, он остался холостяком вопреки требованиям ислама вступать в брак, но не он один восставал против установленного порядка — в этом отношении ему не уступал другой хорасанец, долго живший в Куфе, ал-Фудейль (ум. 803). В IX в. доминировали две великих фигуры — Мансур ал-Халладж и Баязид Бистами, но это не значит, что могут быть забыты Абу Закария Яхья ар-Рази из Рея, живший в Нишапуре и в Бактрах (ум. 871), Хаким Термизи (ум. 893), Абу-л Хасан ан-Нури, багдадец родом из деревни в Согдиане (ум. 907). Баязид Бистами (Абу Язид ал-Бистами), родившийся около 800 г. в маздеистской семье (где отец обратился в ислам), и скончавшийся в 875 г., первым заговорил о фана , уничтожении «я», и стал, если можно так выразиться, чем-то вроде героя суфизма. Мансур ал-Халладж, уроженец Фарса, родился в середине века, проповедовал среди язычников Хорасана, жил и умер в Багдаде, где его замучили до смерти в 922 г. за то, что он отстаивал полное отождествление человека с его Богом, произнеся знаменитую фразу: «Ана-л-Хакк», «Я есмь Истина», что надо понимать как «Я есмь Бог».

В начале арабского владычества иранский мир, конечно, не находился в упадке, но, с одной стороны, был истощён тщетной борьбой за сохранение независимости, а с другой — поставил свой гений на службу завоевателям. На IX и X вв. пришлось двойное возрождение Ирана: одно политическое, блистательное, но эфемерное, другое — культурное, ещё более блистательное и долговечное. Оба стали возможны как потому, что народ сохранил свой язык в качестве живой памяти о прошлом, так и потому, что мусульманская империя распалась, пав жертвой собственной огромности. Едва придя к власти, Аббасиды потеряли Испанию, где в 756 г. воцарились уцелевшие Омейяды, через недолгое время — Северную Африку, попавшую в руки местных князей: Марокко — Идрисидов в 788 г., Тунис — Аглабидов в 800 г., позже — Египет и Сирию, ставших фактически независимыми с пришествием Тулунидов (868-905), фактически и юридически — после оккупации, совершённой Фатимидами, шиитами из Туниса, которые в 969 г. создали третий халифат, соперничающий с халифатом Аббасидов. У последних остались только Ирак и Иран, доходивший до Инда и Сырдарьи. В географическом плане аббасидская империя стала иранской, а в культурном Иран был её центральной частью.

Халиф был арабом и потомком арабов по мужской линии, если не по женской, как бывает во всех династиях, но его уже мало что связывало с предками, поскольку он жил в тюркско-иранском мире. Уже его изображение «во славе» достаточно ясно показывает, насколько изменилось представление о халифе: в эпоху Омейядов и в начале эпохи Аббасидов он восседал на кресле, тогда как с X в. (монета ал-Муктадира, 908-932; церковь на о. Ахтамар, около 915) он сидит как портной, «по-турецки», или как Будда, держа в правой руке, поднятой на уровень груди, кубок или чашу, в левой, лежащей на колене, — платок или салфетку, и этот образ оказался настолько популярным, что распространился по всему исламскому миру, включая Сицилию и Испанию. Он явно происходит из степного искусства, где многократно отмечен с эпохи тугю, VI—VII вв.

Аббасидское общество теперь полностью сформировалось. На его вершине находился халиф, теоретически всемогущий, который часто оставлял власть своему министру — визирю, а вскоре и военачальникам, главный из которых, как правило, был иранцем, остальные — тюрками. Окружали его уже не арабы, а мавали , новообращённые, в большинстве иранского происхождения. В правительство ( диван ) входили ведомства или министерства, которым подчинялись войска, почта, канцелярия, финансы, причём последними ведал амиль , чиновник почти столь же могущественный, как визирь. Армия, первоначально набиравшаяся по преимуществу из тех самых хорасанцев, которые привели Аббасидов к власти, всё больше состояла из наёмников, называемых «белыми рабами», по-арабски мамлюками , по-персидски гулямами , в огромном большинстве тюрками, и те, кто командовал ими, тоже тюрки, не только руководили военными операциями и управляли провинциями, но ещё и занимали первые места во дворце, а вскоре уже назначали и низлагали монархов.

Поскольку ресурсы, каких требовали огромные расходы государства, больше не приобретались за счёт завоеваний, то теперь их пополняли налоги, которые распределялись несправедливо, обременяли самых бедных и часто не позволяли удовлетворять всех потребностей, хотя страна переживала период удивительного благосостояния. Сельское хозяйство, в основе которого лежали выращивание риса, пшеницы, ячменя, оливок и фиников, процветало. Не меньше процветало и ремесло — производство металлов, месторождения руд которых имелись в изобилии, производство тканей, шёлковых и хлопчатобумажных, производство кирпича, потому что строили много. Шла интенсивная торговля с Индией и Дальним Востоком, поставлявшими пряности, специи, драгоценную древесину, предметы роскоши, фарфор, с Византией и Европой вплоть до Балтики и Руси, откуда шли меха, кожи, янтарь, с Африкой — источником золота и чёрных рабов. Но богатство всё больше концентрировалось в руках малочисленного привилегированного класса крупных землевладельцев, богатых промышленников, влиятельных купцов. На полях использовалась рабская рабочая сила, в некоторых областях там трудились по преимуществу чернокожие, купленные в Восточной Африке. Мелкое крестьянство, мелкие ремесленники страдали от этого, многие впадали в нищету, и пролетаризация масс росла. Коммерсанты пользовались поддержкой банков, главные конторы которых находились в Багдаде, а филиалы — в большинстве крупных городов. Они имели счета в банках и расплачивались с помощью чеков либо аккредитивов, а также монет разного происхождения, так что важную роль играли и менялы. Поскольку ислам запретил ростовщические займы, банкирами были в основном христиане, а ещё чаще — иудеи.