Жан-Поль Ру - История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней

В восточном иранском мире родились и расцвели крупные центры высокоразвитого ремесла, прежде всего производства металлических изделий, тканей и керамики. Было бы преувеличением и неосторожностью утверждать, что металлургия мусульманского мира зародилась в Хорасане, тем более что у нас слишком мало изделий, изготовленных в других местах, чтобы можно было сравнивать, но специалисты единодушно признают неоспоримое превосходство этого региона самое меньшее по XI в., да несомненно и позже (курильница для благовоний в форме льва, XI в., Лувр).

Ткачество в Восточном Иране, вероятно, не занимало первое место, потому что уже процветало в разных странах, унаследовавших это занятие с древности, например, в Египте, но было интенсивным, великолепно развитым и для многих служило образцом. Сасанидские традиции здесь были очевидны и сохранялись долгое время, пусть даже отчасти сказался вклад народов Индии и степных народов, пусть даже рисунок со временем усложнился и стал более плотным. Они проявляются в выстраивании рядами почти соприкасающихся колёс, окаймлённых жемчужными нитями или полосами из сердечек, в пристрастии к изображениям животных — с повязками на шее или обращённых друг к другу, часто с двух сторон древа жизни (плащаница святого Йодока, 961, Лувр), в использовании мифологических или героических сюжетов (так называемая «ткань с повелителем животных», Лувр).

Если в Сузах гончары исламской эпохи преемственно наследовали от гончаров древности большое разнообразие форм и приёмов (саффаридская тарелка, украшенная синей пальмой на фоне, имеющем цвет слоновой кости, в Иран-Бастане, Тегеран), если изделия габри , которые изготавливались в Зенджане ещё в маздеистских семьях, также сохраняли сасанидские традиции — которые выражались в фигурах сказочных животных, изображаемых очень выпуклыми на фоне больших пальметт, и в иератических персонажах с эмблемами, представляющими собой, возможно, отдалённые прообразы гербов, — то Восточный Иран прославился крайне разнообразными произведениями, главными центрами производства которых, похоже, были Рей, Самарканд и Нишапур. С 750 по 1225 и особенно с 935 по 1030 г. Рей, видимо, был крупным ремесленным центром Ирана. Там собирали китайский фарфор, импортируемый с эпохи Сасанидов, и он оказывал огромное влияние. Его чары были столь сильны, что, говорят, Харун ар-Рашид заказал около двухсот изделий несравненного качества и около двух тысяч более заурядных. Бируни, изучавший ситуацию, признает, что мусульмане пытались воспроизвести фарфор, но оказались к этому неспособны; впрочем, несмотря на все старания, у них это никогда и не получится. Изделия из Самарканда (Афрасиаба) и Нишапура иногда слишком похожи, чтобы можно было с уверенностью опознать, происходят ли они из того или из другого города. Наряду с многоцветными работами, в том числе имеющими калейдоскопическую отделку (пиала из Севрского музея), существуют и другие — белого или кремового цвета, украшенные простой кольцевой лентой с чёрными или коричневыми куфическими надписями, чрезвычайно элегантные.

Все эти литературные, научные и художественные произведения показывают, что в XI в. иранский мир использовал свои возможности в полной мере. Настолько, что он не только выдержит удар, какой нанесут четыре века вторжений, но и ассимилирует своих захватчиков, будь то тюрки или монголы. Прекрасной иллюстрацией этого послужит история сельджуков.

Победа, одержанная сыновьями Сельджука, Тогрул-беком и Чагры-беком над Газневидами при Данданакане в 1040 г., открыла им свободный доступ на Иранское нагорье. Чагры-бек остался в Хорасане, чтобы контролировать страну, не допускать возвращения Газневидов и дать отпор Караханидам в случае, если они двинутся сюда из Трансоксании, а когда он в 1058 г. умер, ему наследовал сын Алп-Арслан, «Лев-Герой». Один из сыновей Чагры, Кавурд Кара-Арслан (1041-1075), основал в Кермане маленькое независимое княжество, которое просуществует до конца XII в. Тогрул-бек двинулся на завоевание Ирана. За четыре года он оккупировал весь север и северо-запад страны, включая Рей и Хамадан — город, который, как известно, служит ключом к Ираку. Он поддерживал постоянный контакт с суннитским халифом и его шиитским «покровителем», буидским сувереном. Ему надо было выбрать политику. Он — естественно, язычник, шаманист и тотемист, коль скоро называл себя «Князь-Сокол», как его брат именовался «Князь-Ястреб», он, в лучшем случае слегка затронутый христианством и необразованный, — на удивление прозорливо понял, что шиизм, несмотря на видимый триумф в Багдаде и в Каире, где царствовали шииты Фатимиды, не отвечает глубинным чаяниям народов и что Аббасиды, пусть совершенно бессильные, сохраняют огромный престиж. Его выбор стал быстрым и недвусмысленным. Он объявил себя мусульманином, «клиентом», то есть защитником, халифа. Он сделал выбор в пользу иранизма, окружив себя иранцами, которым доверил управление своим государством, назначив персидский официальным языком, а чтобы лучше показать приверженность исламу и его принципам, начал священную войну с неверными. В 1048 г. он послал в византийские земли своего кузена Ибрахима ибн Инала, а в следующем году выступил в поход сам. Эти военные операции были ему выгодны не только потому, что давали престиж муджахида , практикующего джихад, но прежде всего потому, что позволяли отогнать от границ Ирана орды тюркских кочевников — туркменов, которые, с тех пор как сельджуки распахнули ворота, столь долго закрытые, хлынули в эту страну, нанося ей большой ущерб. Не забудем, что тюрки веками топтались на пороге мусульманского мира, куда могли попасть, разве что оказавшись в рабском положении, в качестве рабов-наёмников, мамлюков. Политика Тогрул-бека оправдала себя. В 1055 г. халиф принял его в Багдаде — что позволило ему изгнать Буидов, — назначил султаном, царём Востока и Запада, что следует понимать — политическим главой мусульманского мира, и он в семьдесят лет женился на дочери Аббасида. Теперь клялись только его именем. За восемь лет, которые ему ещё оставалось жить, он укрепил свои позиции в Иране, а именно взял в 1059 г. после долгой осады Исфахан, который его преемники сделают столицей.

Алп-Арслан (1063-1073), сын Чагры-бека, наследовавший отцу в Хорасане, наследовал и дяде Тогрул-беку как главе Иранской империи (1063-1073), отныне называемой империей Великих Сельджукидов. Он стал её настоящим организатором, можно сказать, почти создателем. Если административные и культурные достижения в его царствование и в царствование его преемника связаны прежде всего с именем министра Низам ал-мулка (1018-1092), человека исключительных дарований, родившегося в Радкане под Тусом, сподвижника Алп-Арслана в Хорасане с 1059 по 1063 г., а потом визиря, когда тот в 1063 г. стал султаном, с чьими идеями мы имеем счастливую возможность познакомиться по его «Трактату о правлении» (или «Книге о политике», Сиасет-наме), то военные успехи страны — заслуга султанов, и они не менее примечательны. В 1071 г., поскольку сельджуки уничтожили Армянское царство, взяв в 1048 г. Эрзурум, а потом, в 1064 г., его столицу Ани, поскольку набеги туркменов на территорию Малой Азии продолжались и последние иногда уходили очень далеко от своих кочевий, добираясь до Малатьи и Сиваса, византийский император Роман Диоген наконец решил выступить в поход. Алп-Арслан пропустил его до земель к северу от озера Ван и там 19 августа дал ему сражение при Манцикерте (Малазгирте), в верховьях Евфрата. Боевой дух огромного византийского войска был подорван долгим маршем по совершенно разорённой местности. Оно было уничтожено, и император попал в руки победителей. Впервые «римский» суверен стал пленником мусульманина. Исламский Иран оказался под стать маздеистскому. Казалось, вернулись времена Шапура и Валериана!