Леонид Васильев - Проблемы генезиса китайского государства

Судя по этим данным, в районе Чэнчжоу были дислоцированы численно даже более значительные военные контингента, нежели в Цзунчжоу, причем состояли они из потомков живших там иньцев. Юй Шэньу, специально изучавший этот вопрос, полагает, что в функции солдат чэнчжоуских восьми армий (как и шести цзунчжоуских) входили обработка земли, выращивание злаков, разведение скота и что всем этим раннечжоуские. армии напоминают военные поселения ханьского времени [336, с. 152— 155]. Его вывод согласуется с теми материалами о реформах Гуань Чжуна, в которых зафиксирован, о чем уже упоминалось, особый статус воинов-ши (как и ремесленников и торговцев) в столичной зоне царства Ци в VII в. до н. э.

Шесть армий Цзунчжоу и восемь Чэнчжоу, подчинявшиеся командованию центра, составляли ударную боевую силу вана и энергично использовались им при нужде, как о том свидетельствует приказ выступить против мятежного вассала Э-хоу. По сравнению с этой грозной силой гарнизоны в уделах, являвшие собой небольшие анклавы чжоусцев в океане этнически гетерогенного местного населения, были лишь вспомогательными аванпостами, заставами, пограничными отрядами (нн один из владельцев уделов вплоть до Чуньцю не имел не только трех, но, видимо, и одной полноценной армии, сравнимой с ванскими). На долю таких отрядов приходилась охрана границы промежуточной зоны и отражение нападений племен внешней зоны, с чем они более или менее успешно справлялись. Но в случае серьезных по размерам конфликтов и кампаний на помощь им приходили армии центра. Формировались специальные военные экспедиции, во главе которых ставились доверенные и заслуженные сановники вана, а то и сами ваны. По подсчетам Г. Крила, из двенадцати крупных военных экспедиций, которые велись при Чэн-ване и были направлены против соседей из числа мятежных племен внешней зоны, в четырех ван принимал личное участие, возглавляя экспедицию, и еще по меньшей мере в двух находился рядом с ней. Его преемник Кан-ван из трех аналогичных экспедиций принимал личное участие в одной; Чжао-ван две из пяти возглавлял и еще в одном случае сопровождал войска, причем из последней своей экспедиции он так и не возвратился, потеряв шесть армий на реке Хань [69]. Усилия этих ванов были, однако, не напрасными: на протяжении последующих пяти царствований в источниках нет упоминаний о больших кампаниях. И только начиная с Ли-вана они возобновились: он лично участвовал в двух из шести таких экспедиций; Сюань-ван — в одной из трех [116, с. 301—302].

Все походы первых чжоуских правителей, вплоть до Чжао-вана, способствовали укреплению авторитета их власти и консолидации всей структуры и администрации. Удельные вассалы, принимавшие посильное участие в таких экспедициях, были стопроцентно лояльны центру и не могли и помыслить о какой-либо конфронтации с ним. Только после постепенной стагнации власти ванов в связи с упадком их могущества после Чжао-вана ситуация стала меняться и привела к усилению удельных правителей, что и нашло свое проявление в виде мятежа Э-хоу, с трудом подавленного усилиями всех 14 армий Ли-вана. Мятежи подобного типа к тому времени (рубеж IX—VIII вв. до н. э.) были уже не единичным явлением. Как известно, последний западночжоуский правитель Ю-ван потерял свой престол и жизнь вследствие того, что видный сановник Шэнь-бо, которому Сюань-ван дал новый удел на юге и дочь которого была первой женой Ю-вана, выступил против правителя в союзе с соседними племенами, когда Ю-ван отстранил от себя жену и объявленного было наследником ее сына в пользу любимой наложницы Бао Сы и ее сына. Этот мятеж в отличие от мятежа Э-хоу завершился победой восставших и ознаменовал собой крушение Западного Чжоу (наследник Ю-вана, сын его законной жены и внук мятежного Шэнь-бо, стал под именем Пин-вана править в Лои, с чего и начался период Восточного Чжоу).

Упадок власти вана, приведший к гибели Западного Чжоу, был следствием многих причин и относился к периоду правления последних правителей, включая и реформатора Сюань-вана, пытавшегося реформами исправить положение. Что же касается первых правителей Чжоу и их непосредственных преемников, то в их время власть и могущество вана были неколебимыми. И хотя военная сила лежала в основе этой власти [70], техника централизованного административного контроля опиралась не только, даже не столько на нее, сколько опять-таки на усиленно внедрявшиеся первыми чжоускими правителями нормы и традиции, а также на поощрение стимулированного этими традициями должностного рвения умелых и способных помощников вана в системе администрации.

Прежде всего, в руках центра были такие мощные рычаги власти, как исключительное право инвеституры, назначения на должность, повышения в должности, награды за успешное выполнение должностных обязанностей или за военную победу. Об инвеституре и награде за военные победы выше уже упоминалось. Особенно наглядный пример демонстрируют надписи «Да Юй дин» и «Сяо Юй дин», в которых говорится о введении. Юя во владение уделом его предков и о награждении за крупную победу. Менее известна практика назначения на должноеш и повышения в должности. А она была важным моментом ранней чжоуской администрации.

Как упоминалось, в начале Чжоу все находилось в сложном процессе становления: что-то заимствовалось безоговорочно, кое-что пересматривалось и приспосабливалось к новым обстоятельствам, а то и создавалось заново. Такой процесс требовал времени и немалых усилий, и неудивительно, что многое в практике чжоуского правления было неустойчивым и противоречивым. Это относилось и к иерархии и номенклатуре должностей» и к вопросу об их наследовании и замещений. Некоторые, особенно высшие должности сановников и владельцев уделов, как правило, наследовались. Однако и здесь все происходило отнюдь не автоматически, так что порой должность, попав в новые руки, просто теряла первоначальную роль (как было показано на примере перемещения функций после смерти Чжоу-гуна). Другие должности наследовались не автоматически, хотя наследники их прежних носителей имели при этом определенные преимущества перед другими.

Г. Крил приводит ряд примеров, из которых явствует, что некоторые чиновники за свою жизнь получали несколько должностных повышений и перемещений, причем должность, занимавшаяся предками, была отнюдь не высшей из тех, которые им в конечном счете пришлось занимать. Наглядным примером является карьера некоего К. В одной из надписей сообщается о том, что он был назначен на должность его отца и деда — ху-чэнь [270, 1955, № 3, с. 27], в другой —на более высокую должность цзо-це-инь [273, с. 1—4], а в третьей - на еще более высокую должность шань-фу, ту самую, в качестве носителя которой он был отправлен инспектировать восемь иньских армий в Чэнчжоу [272, т. 7, с. 1236]. Некий Ли вначале был назначен на одну из должностей, которые отправлял его дед,— на ту, что имел его отец (речь идет о музыкантах), а позже его назначили на более высокую должность, соединив в его руках обе должности, которые имел его дед [116, с. 398—402]. Специальные подсчеты показали, что в большей части надписей о назначениях не шла речь о занятии должности предков [116, с. 396— 397]. Отсюда не следует, что наследование должностей играло незначительную роль. Скорее, правильным представляется вывод, что оно (в том случае, если речь не шла о наследовании удела и какой-либо связанной с ним высшей сановной должности), как и вообще получение должности, зависело от решения центра. А это, в свою очередь, всегда является одним из важных показателей эффективности центральной администрации, тесно связанной со свободой отбора, назначения и продвижения чиновников в зависимости от их способностей и успехов.