Мишель Пастуро - Символическая история европейского средневековья

Эти факты относительно хорошо известны. А вот о том, как различные протестантские церкви и конфессии осуществляли теоретические и догматические принципы на практике, известно меньше. Каковы точные (и детализированные) хронологические и географические границы процесса изгнания цвета из храмов в XVI-XVII веках? Как часто прибегали к безжалостному уничтожению, к маскировке цвета или обесцвечиванию (возвращению материалам их исконного вида; монохромной драпировке, скрывающей живопись; известковой побелке), к полной смене обстановки? Везде ли стремились к нулевой степени цвета или же в некоторых случаях, в некоторых местах, в некоторые периоды отношение было более терпимым, менее хромофобским? Что же, в сущности, означает нулевая степень цвета? Окрашивание в белый? В серый? Отсутствие краски? [410] Pastoureau M. l'incolore n’existe pas // Melanges Philippe Junod. Paris — Lausanne, 2003, p. 11-20.

По всем этим вопросам наши сведения обрывочны, бедны, иногда противоречивы. Цветоборчество и иконоборчество — разные вещи. И к истории цветоборчества нельзя применять хронологические и картографические матрицы, заимствованные из исследований, посвященных борьбе с изображениями. Борьба с цветами — а борьба на самом деле велась — выражалась иначе, была менее откровенной, более завуалированной и более тонкой, и потому историку сложнее ее заметить. К примеру, действительно ли агрессивные действия были направлены на изображения, предметы и сооружения только потому, что те были покрашены в слишком яркие и вызывающие цвета? Как ответить на этот вопрос? Как отделить цвет от объекта-носителя? Полихромия в скульптуре, особенно если речь идет о статуях святых, в глазах реформаторов, несомненно, способствовала превращению статуй в идолов. Но дело ведь не только в полихромии. А когда разрушению подверглись витражи (в большом количестве, руками гугенотов начиная с 1560-х годов), против чего это было направлено: против изображения? против цвета? против формального приема (антропоморфных образов божественных персонажей)? или же против сюжета (жития Девы Марии, агиографических легенд, изображений духовенства)? Ответить опять-таки нелегко. Можно даже задаться вопросом, посмотрев на проблему с другой стороны: не связаны ли ритуалы поругания и агрессии, направленные на изображения и цвета, с некоей «литургией цвета», настолько отчетливо, что в ряде случаев (особенно в Цюрихе и в Лангедоке) они принимают театральную, если не сказать «карнавальную [411] Выражение из: Christin О. Une revolution symbolique, op. cit., p. 141, n. 5. См. также: Scribner R. W. Reformation, Carnival and the World Turned Upside-Down. Stuttgart, 1980, p. 234-264. » форму?

Неприязненное отношение к золоту и драгоценным металлам, от отвращения до уничтожения, выявить легче. Однако как далеко может заходить отождествление металла и цвета? Как выстраивается связь между золотом и пигментами или красителями, которые его заменяют или же составляют с ним единую систему? В данном случае не стадия разрушения, а стадия восстановления наведет нас на след ответа. Эта долгосрочная стадия, несомненно, даст нам наибольшее количество подсказок по интересующей нас проблематике. Ведь очевидно, что с XVI по XX век в протестантских храмах цвета меньше, чем в храмах католических. В них отсутствуют даже цветы [412] Goody J. La Culture des fleurs. Paris, 1994, p. 217-226. . Историк, таким образом, смог бы без особых трудностей проследить, как осуществлялся переход от теории к практике. Стоило бы этим заняться — и от простых наблюдений перейти к детальному изучению эволюции и различных аспектов этого феномена [413] Давнее и слишком общее исследование: Fritsch К. Е. О. Der Kirchenbau des Protestantismus von der Reformation bis zur Gegenwart (Berlin, 1893) почти не содержит хронологических или типологических сведений по интересующей нас проблеме. Более информативно исследование, посвященное исключительно швейцарскому материалу: Germann G. Der protestantische Kirchenbau in der Schweiz von der Reformation bis zur Romantik. Zurich, 1963. В нем говорится о частичном возвращении цвета в храм с конца XVI в. и, особенно, в XVIII в. . Его хронологические границы не едины, географические — не постоянны [414] В частности, из-за влияния католического культа и позиции, которую заняли по этому вопросу реформированные церкви. См. тонкие наблюдения в: Senn О. Н. Evangelischer Kirchenbau im okumenischen Kontext. Identitat und Variabilitat. Tradition und Freibeit. Basel, 1983. . Даже если ограничиться конкретным периодом и несколькими областями, можно обнаружить существенные различия. К примеру, в 1530-1550-х годах в Цюрихе, Женеве и Базеле мы наблюдаем непохожие картины. Внутри самих протестантских общин реформаторы или пасторы часто расходятся во мнении с простыми верующими. Одни готовы легко мириться с полихромией в окружающей обстановке; другие относятся к ней крайне враждебно [415] Для начала Реформации см. несколько примеров (касающихся изображений вообще, а не цвета конкретно), приведенных в: von Campenhaussen Н. F. Die Bilderfrage in der Reformation // Zeitschrift fur Kirchengeschichte, Bd. 68, 1967, S. 96-128. Будем ждать новых исследований, которые позволили бы прояснить картину сопротивления верующих иконоборческой и хромофобской политике пасторов. . Так же и в лютеранских землях расхождения между отдельными областями могут быть довольно значительными. С конца XVI века несколько немецких храмов уже испытывают ощутимое влияние красочного барокко, неизвестного кальвинистам. Позже — в XVIII веке — в некоторые храмы Швабии и Франконии даже проникает стиль рококо [416] Множество примеров приведено в: Schelter A. Der protestantische Kirchenbau des 18. Jahrhunderts in Franken. Kulmbach, 1981. .

Все это заслуживает внимательного изучения как в пространстве, так и во времени — в отношении каждой конфессии и даже в отношении каждой отдельной общины. На начальном этапе продвинуть наши знания смогут только монографические исследования.

В ритуале мессы цвет играет первостепенную роль. Культовые предметы и одежда не только кодированы через систему литургических цветов, они также напрямую связаны с освещением, архитектурным декором, полихромной скульптурой, с изображениями в священных книгах и со всевозможными драгоценными украшениями, — все это создает условия для настоящей театрализации цвета. Наряду с жестом и звуком, цвет является одним из основных элементов, необходимых для богослужения. Затевая войну против мессы и против этой театрализации, которая «делает из Церкви посмешище» (Лютер), «превращает священников в лицедеев» (Меланхтон), выставляет напоказ бесполезные красоты и богатства (Кальвин), Реформация не могла не пойти войной и против цвета. Одновременно и против его физического присутствия внутри храма, и против его роли в литургии. Согласно Цвингли, внешняя красота обрядов извращает подлинную суть богослужения [417] Garside C. Zwingli and the Arts, op. cit., p. 155-156. См. также прекрасное исследование: Schmidt-Claussing F. Zwingli als Liturgist. Berlin, 1952. . По мнению Лютера и Меланхтона, храм должен быть избавлен от всякого людского тщеславия. По мнению Карлштадта, он должен быть «так же чист, как синагога [418] Barge H. Andreas Bodenstein von Karlstadt, op. cit., S. 386; Stirm M. Die Bilderfrage..., op. cit., S. 24. ». Кальвин, в свою очередь, считает, что лучшим украшением храму служит слово Божье. И все сходятся во мнении, что храм должен вести верующих к святости, а значит, быть простым, гармоничным, свободным от всего наносного, чтобы чистота его внешнего вида способствовала чистоте души. С этого времени литургические цвета в том виде, в каком их преподносила Римско-католическая церковь, сходят со сцены, и даже цвет в интерьере храма теряет какую бы то ни было культовую роль.