Ян Буриан - Загадочные этруски

Римлян интересовали религиозные книги этрусков, многие из них были переведены на латынь. Один такой перевод — до нас он не дошел — сделал в первой половине І века до н. э. М. Тарквиний Приск, который сыграл немалую роль в распространении этрусской теологии. Однако римляне начали интересоваться этрусской религией слишком поздно, в тот период, когда уже имели о ней не более ясное представление, чем о собственных архаических религиозных культах. Хотя римляне были современниками этрусков, образ мышления последних был им чужд, поэтому вряд ли они могли правильно понять их религию.

Из всего религиозного «опыта» и обрядов этрусков римлян больше всего интересовала гаруспиция, т. е. предсказания по внутренностям жертвенных животных. Значение самого термина «гаруспиция» пока спорно. Вторую часть его лингвисты связывают с латинским словом spicio, встречающимся лишь в словосочетаниях и означающим «смотрю, наблюдаю». Первая же часть слова труднообъяснима, и ее толкуют по-разному. Одни исследователи связывают ее со словами некоторых европейских языков, обозначающими внутренности. Другие отождествляют «гару» с ассирийским словом har, что означает — печень. Эта довольно старая гипотеза долгое время имела много приверженцев, но затем от нее отказались. Теперь же она снова получила распространение, так как обнаружилось, что между гаруспициями этрусков и вавилонян есть сходство. Подобное объяснение слова «гаруспиция» особенно привлекательно для сторонников восточной теории происхождения этрусков. Однако далеко не все лингвисты отождествляют частицу «гар» с ассирийским словом «печень».

Печень жертвенных животных действительно была предметом самого пристального внимания гаруспиков. Среди этрусских памятников есть один любопытный предмет — бронзовая печень овцы с именами богов, найденная в 1877 году в окрестностях Плаценции, нынешней Пьяченцы. С самого начала было ясно, что «печень» служила «шпаргалкой» гаруспикам или тем, кто только учился искусству предсказаний. Форма букв свидетельствует о том, что это изделие относится к III веку до н. э., а может быть, и к более позднему времени. Поверхность печени тщательно разделена на секторы, на которых выгравированы имена богов, как добрых, так и злых. Одни из них мы знаем по надписям, другие встречаем впервые, третьи пока даже не можем правильно прочесть.

Следует напомнить, что подобные глиняные модели печени были обнаружены в одном из центров царства хеттов и в других странах Востока. Конечно, между открытием в Плаценции и находками на Востоке прошло немало лет, и только новые раскопки смогут доказать бесспорную связь между этрусским вотивом печени и моделями, найденными в других местах. Тем не менее некоторые исследователи склонны утверждать, что плацентская печень свидетельствует о тесных контактах этрусков с Востоком. Не исключено, однако, что сходные религиозные ритуалы устанавливались в разных странах самостоятельно, независимо друг от друга. Короче, и в этом случае мы не можем дать окончательного ответа — и проблема остается открытой.

Функции гаруспика мы можем себе представить в общих чертах благодаря гравюре на зеркале, найденном в Вульчи. Художник IV века до н. э. изобразил этрусского жреца склонившимся над столиком с остатками внутренностей, в которых легко распознать трахею и легкие. В левой руке гаруспик держит печень и внимательно ее рассматривает.

Жрец, предсказывавший по внутренностям судьбу человека или целого государства, должен был в совершенстве знать цвет и форму печени, ибо малейшее их изменение предопределяло будущее, выявляя волю богов. Гаруспики особое внимание уделяли caput iocineris — пирамидальному отростку, который бросается в глаза и на плацентской печени. Большой отросток предвещал человеку, который обратился к гаруспику, радость и процветание, маленький — несчастье и даже смерть.

Расчлененный отросток угрожал городу войной и расколом. Нарост на его вершине, подобный венцу, толковался как недвусмысленное предзнаменование победы в войне. Понятно, почему гаруспики именно пирамидальному отростку придавали такое большое значение: разнообразие его форм открывало широкие возможности для их фантазии.

Но гаруспики не ограничивались этим отростком. Они изучали верхнюю — неблагоприятную, и нижнюю — благоприятную стороны печени. Доброе предзнаменование на верхней стороне означало счастье для того, кто интересовался своей судьбой, то же предзнаменование на нижней стороне — счастье для его врага.

Как правило, гаруспики рассматривали печень и желчь жертвенного животного, реже — его сердце и легкие. Имело значение также, какому животному принадлежали внутренности. Предписания, касающиеся этого пункта, были довольно строгими. Животные, предназначенные для жертвоприношения, в основном крупный рогатый скот, должны были быть совершенно здоровыми и не оказывать сопротивления, когда их вели к жертвенному алтарю.

В компетенцию гаруспиков входило также толкование знамений, посылаемых богами посредством молний. Это была нелегкая «наука», которую тоже часто называли гаруспицией. Толкователь молний изучал небосвод. Мартиан Капелла, римский писатель

V века н. э., пишет, что этруски делили небесный свод на шестнадцать частей, в каждой из которых помещался один из богов. Восточная сторона при этом считалась благоприятной, западная — неблагоприятной. Между именами богов, приведенными на бронзовой печени из Плаценции, и именами, названными Капеллой, есть определенное сходство. Несомненно также, что Капелла менее надежный свидетель, чем этрусский религиозный памятник. И все же, при всех разночтениях, предсказание по внутренностям животных и толкование молний основывались, видимо, на одних и тех же принципах.

Жрец, наблюдавший за молниями, став лицом к югу, старался точно определить, откуда молния вышла и куда была нацелена. При этом он определял не только, какой бог послал молнию, но и почему он это сделал, как надо выполнять его волю или толковать предзнаменование, ибо, с точки зрения гаруспиков, молнии были разные. Одни советовали или, наоборот, не советовали приниматься за дело, в успехе которого вопрошающий не был уверен, другие посылались уже после того, как смертный совершил поступок, и показывали, был ли этот поступок хорошим или плохим. Были, наконец, молнии, предназначавшиеся для тех, кто в данный момент ничего не делал и не намерен был делать, и являвшиеся напоминанием и даже прямой угрозой.

Самые грозные молнии шли с северо-запада, самые благоприятные вспыхивали на северо-востоке. Определенное значение при этом имели цвет и форма молний, дата, когда молния сверкнула, место, куда она ударила.