Десмонд Сьюард - Генрих V

Подготовка Генриха к осуществлению его грандиозного замысла по вторжению и завоеванию Франции является еще одним доказательством его многогранного гения, который он уже продемонстрировал в военных кампаниях в Уэльсе и в управлении государствам во время болезни отца. С легкостью он решал многочисленные задачи по материально-техническому обеспечению и организации. Еще он показал себя искусным и безжалостным дипломатом.

Он начал готовиться к войне с Францией почти с первого момента своего восшествия на престол. Уже в мае 1413 года он распорядился, чтобы шотландцам, а [102] также другим народам прекратили всякую продажу луков и орудий. На протяжении 1413-1414 годов он вел интенсивную закупку луков, тетив и стрел. В Тауэре и Бристоле началось изготовление орудий. В больших количествах производился порох и пушечные ядра. Он также закупил или изготовил множество осадных башен и лестниц, боевых таранов и других средств для разрушения стен и пробивания брешей, разборных понтонных мостов. Бревна, веревки, кирки, кайла, топоры — все это были всевозможные приспособления для осуществления осады, от шипов до железных цепей, от битуминозного угля до древесины ясеня. В октябре 1414 года в Тауэр было доставлено 10000 пушечных ядер, стоимость которых равнялась 66 фунтам 13 шиллингам и 4 пенсам. [64] Wylie and Waugh, op. cit., Vol. I, pp. 447-8.

В то же время король проводил переговоры с французами. Между бургундцами и арманьяками шла уже настоящая гражданская война. Герцог Бургундский искал у англичан военной поддержки, вполне понятно, что арманьяки, в свою очередь, при английском дворе пытались обставить его.

Несмотря на то, что король жаждал войны, он тем не менее предпринял все меры предосторожности, чтобы переговоры, которые проходили в период с 1413 по 1415 годы, принимались французами всерьез. На этой стадии у него пока была весьма ограниченная цель. Он желал вернуть Аквитанию согласно договору 1360 года в Бретиньи, как это было во времена правления Черного Принца. В его притязания входили не только Гиень, Пуату и Лимузен, но также территория почти всей Франции между Луарой и Пиренеями к западу от Центральнй Франции, что в общей сложности составляло треть всего королевства. Если бы посредством дипломатии [103] он сумел обрести эти земли, то вряд ли решился требовать и другие области, что неминуемо привело бы к возникновению конфликта.

Первое, в чем нуждался Генрих до начала вторжения, были деньги. Он предпринял все, от него зависящее, чтобы улучшить сбор пошлин и налогов и обеспечить их использование с максимальным эффектом. Он увеличил доходность королевских земель, а также сумму сборов, которыми облагалось заключение брака и осуществление опеки. Прекрасные отношения, которые сложились у него с Палатой общин еще в то время, когда он был принцем Уэльским, сослужили ему добрую службу. Палата общин, находясь под впечатлением от его предприимчивости, доверяла ему. На заседании парламента 1414 года его решимость восстановить «наследство» получила всеобщее одобрение. Было, однако, поставлено непременное условие: прежде, чем начинать войну, необходимо опробовать всевозможные дипломатические пути. Одной из причин, которая легла в основу сотрудничества с ним парламента, стала объявленная им всеобщая амнистия. Но несмотря на все эти меры, пришлось все же залезать в долг. К сожалению, он не имел той огромной возможности, которая была у его прадеда Эдуарда III, благодаря флорентийским банкам, предоставлявшим ему кредиты. Его единственным источником кредита был собственный доход и личные ценности, причем в его распоряжении имелся только один годовой доход, поскольку ожидать будущие доходы он отказался.

С целью получения займа от прелатов и религиозных орденов, знатных вельмож и мелкопоместных феодалов, от городских корпораций, от крупных и мелких купцов по всей Англии были разосланы специальные [104] уполномоченные. Дик Уиттингтон, лондонский купец (бывший одно время мэром) дал взаймы сумму в 2000 фунтов, в то время как большинство ссуд не превышали 10 пенсов. Самым крупным кредитором стал епископ Бофор, ссудивший короне за время правления своего племянника сумму не менее 35630 фунтов. Тем не менее, королю пришлось заложить все свои драгоценности, причем не только «незначительной ценности», как это он делал в прошлом, но и убранство Королевской Часовни, даже ценности со своих корон: сэр Джон Колвил получил геральдическую лилию, украшенную рубинами, сапфирами и жемчугом с «Короны Харри»; Джон Пудси, эсквайер, — шпиль с сапфирами, квадратным рубином и шестью жемчужинами; Морис Брун — аналогично украшенный шпиль; Джон Стондиш — еще один подобный шпиль. Король продолжал брать деньги взаймы на протяжении всего своего правления и почти всегда сполна возвращал их.

В августе 1414 года, убедив герцога Бургундского занять нейтральную позицию, Генрих предпринял попытку объявить себя королем Франции и отправил в Париж посольство во главе с Ричардом Куртене, епископом Нориджа. Сначала послы потребовали для своего господина французскую корону и королевство, но потом снизили требование до Нормандии, Анжу, Мена, Туреня, Пуату и земли между Фландрией и р. Сомм, включая Аквитанию, согласно положению, существовавшему в 1360 году. В целом, притязания распространялись на всю Западную Францию. Кроме того, посланники потребовали до сих пор невыплаченный выкуп за короля Иоанна II (который был взят в плен при Пуатье в 1356 году), большую часть Прованса и руку дочери Карла VI, Екатерины, с приданым в 2 миллиона крон. [105]

В ответ герцог Беррийский, ввиду того, что король Карл снова был не в себе, как полномочный регент Франции предложил большую часть Аквитании, но не всю ее територию и приданое в сумме 600000 крон. Его условия приняты не были. В следующем месяце арманьяки снова заключили мир с бургундцами, и Генриху V пришлось пересмотреть свою позицию. [65] J. Palmer, 'The War Aims of the Protagonists and the Negotiations for Peace' in The Hundred Years War (ed. Fowler), pp. 66-70.

В феврале 1415 года епископ Куртене возглавил новое посольство в Париж. На этот раз он просил только Аквитанию и приданое в 1 миллион крон. Французы отказались повысить свое предыдущее предложение за исключением того, что сумму приданого увеличили до 800000 крон. Это были вполне щедрые условия, однако, они снова были отклонены. По-видимому, рассказанная Шекспиром история о теннисных мячах уходит своими корнями именно в этот период, когда посольство вернулось в Англию и доложило, что эти заносчивые французы «опрометчиво сказали им, что, поскольку Генрих был еще совсем молодым человеком, они пришлют ему теннисные мячи для игр и мягкие подушки для отдыха, чтобы он поднабрался сил до мужской зрелости». [66] Strecche, Chronicle, pp. 150-1. (Это сообщение взято почти дословно из современной хроники Джона Стречча, у которого при дворе было немало хорошо осведомленных друзей.) Эта история, правда, могла быть с таким же успехом придумана и пущена в ход с целью пропаганды агентами Генриха.