Десмонд Сьюард - Генрих V

Справедливо полагая, что сражение должны начать англичане, французы в 700 ярдах от них стояли неподвижно. Прождав четыре часа, Генрих решил, что эти замерзшие, мокрые и усталые люди простояли уже довольно долго, и было бы неплохо спровоцировать французов на атаку. Он велел Эрпингему вывести лучников вперед на расстояние полета стрелы. Когда сэр Томас уведомил его, что задание выполнено, подбросив в воздух командирский жезл, король отдал команду: «Знамена вперед! Во имя Христа, Марии и Святого Георгия!» Его воины, как требовал обычай, преклонили колена, поцеловали землю, осенив ее крестным знамением и положив в рот щепотку земли в знак причащения. Прозвучали трубы и барабаны («что в сердце [148] каждого солдата вселило уверенность и надежду»), они настолько твердым маршем, насколько позволяла раскисшая почва, двинулись вперед, прокричав в унисон несколько раз: «Святой Георгий!» Теперь маленькая армия находилась от огромного полчища противника на расстоянии 300 ярдов. Многие воины в заляпанной грязью одежде имели неполное обмундирование, особенно это касалось лучников, которые из-за грязи пошли босиком. Последние, установив под определенным углом на уровне лошадиной груди заостренные шесты, начали вести обстрел. Тучи стрел со свистом взметались в воздух и, пролетев сотни футов, с шумом опускались на французов, которые, чтобы защитить себя от смертоносного града, вынуждены были опустить головы. Несмотря на то, что немногие из них смогли пробить дорогие пластинчатые доспехи, стоявший стук, должно быть, не мог никого оставить равнодушным.

Теперь пришла в движение передовая шеренга противника, состоявшая из 8000 воинов. Они пошли вперед, из-под их плотно облегавших шлемов доносился традиционный боевой клич: «Montjoie! Saint Denis!» Одновременно с этим, под командованием Гильома де Савеза и Клиньи де Бребанта, на английские фланги бросились в атаку 500 тяжеловооруженных воинов на лошадях. Но лучники с легкостью отразили этот удар. Три лошади налетели на шесты, а их всадники, среди которых находился и Савез, были убиты. Французских лошадей больше всего напугал град стрел, под которым бедные животные стали просто неуправляемыми, они с диким ржанием, нарушая ряды пеших воинов, опрометью неслись назад. Многих они опрокинули и внесли в стройные шеренги смятение. Перепуганные насмерть животные галопом промчались мимо орудий и [149] катапульт, потоптав заодно и резервный контингент французских лучников и арбалетчиков. Пример их оказался заразительным: произведя только один залп, французские артиллеристы предпочли отступить, только чтобы не встретиться с английскими стрелами.

Передовая шеренга спешившихся воинов противника, обремененная неимоверной тяжестью доспехов, утопая порой по колено в жидкой грязи, мрачно продолжала движение вперед. Для тяжеловооруженных солдат выполнение этой задачи оказалось на пределе возможностей. Их ряды включали самые громкие имена Франции, как знатных вельмож, так и представителей королевского рода. Среди них были герцоги Бурбонский и Орлеанский. Английские лучники вели бесприцельный огонь по их флангам, с этого расстояния стрелы уже могли пробивать доспехи. Чтобы избежать смертоносного града, французы начали сбиваться к центру, скучиваясь так, что шеренга вскоре превратилась в плотную возбужденную толпу. Несмотря ни на что, они продолжали упрямо двигаться вперед, стараясь при этом держаться как можно дальше от клиньев лучников, которые заполняли промежутки между боевыми порядками англичан и также вели их обстрел. Наконец, три плотно спресованных колонны французской пехоты таким мощным ударом обрушились на английских тяжеловооруженных и облаченных в доспехи воинов, что отбросили последних на два-три ярда назад.

Но французы образовали настолько плотно сбитую толпу, что были не в состоянии не только воспользоваться оружием, но и поднять его. Задние ряды напирали на передние и теснили их. Те, кто потеряв равновесие, падали наземь, снова подняться на ноги уже не могли. Число упавших росло, образуя бесформенные [150] кучи; одни захлебнулись в грязи, другие же задохнулись под тяжестью навалившихся на них закованных в доспехи тел. (Джон Гардинг, бывший сквайр Хотспера, участовавший в сражении, особо подчеркнул, что «больше людей погибло, будучи раздавленными, чем наши воины могли бы убить».) Как только запас стрел был исчерпан, английские лучники схватили, как пишет автор «Деяний», «мечи, топоры, кувалды, секиры, алебарды и другое оружие», даже заостренные шесты и устремились на врага. Легкоодетые, они, чтобы достать противника, проворно вскакивали на кучи распростертых французских воинов. Когда в движение пришла вторая шеренга французов, воины их стали терять равновесие и падать в еще больших количествах.

Подобная участь миновала англичан только потому, что число их было неимоверно мало. Исключение составил неповоротливый герцог Йоркский, которого сбили с ног и, вдавленный в грязь, он задохнулся. И они могли применять свое оружие в рукопашном бою с максимальным эффектом. Тито Ливио, встречавшийся со многими участниками сражения, говорит, что Генрих бился, «как гривастый лев, выискивающий свою добычу». Среди французов были такие же свирепые бойцы, и господин Тито, герцог Глостерский, «жестоко раненный мечом в зад», упал полумертвый навзничь. Король стоял над ним, отражая атаки нападавших до тех пор, пока его брата не подобрали и не унесли с поля боя. [95] Livius de Frulovisis (Tito Livio), op. cit., pp. 19-20.

Герцог Алансонский, принц крови, который возглавлял вторую французскую шеренгу, был среди тех, кто сражался в непосредственной близости от герцога Глостерского. На мгновение он покинул плотную толпу, вскочил на лошадь и поскакал назад, пытаясь [151] остановить растущее число дезертиров. Когда ему это не удалось, он снова вернулся в гущу боя и с горсткой французских воинов атаковал отряд герцога Глостерского. Согласно одному источнику, он сорвал со шлема Генриха украшение в виде стилизованного цветка. Но поверженный на колени, герцог Алансонский сдался королю и снял свой шлем, в это время какой-то разошедшийся английский рыцарь нанес ему удар секирой, убив на месте.

Повсюду вздымались, порой выше человеческого роста, груды поверженных французов. Многие были живы, но под тяжестью своих доспехов не могли подняться. Некоторых, что лежали, как выброшенные на отмель черепахи, англичане приканчивали ударом кинжала под забрало, но большая часть их, возможно, около 3000, были поставлены на ноги и отправлены в тыл для получения впоследствии выкупа.

Внезапно пронесся клич, что третья шеренга французов, та, что была на лошадях, готовится к атаке. С опозданием прибыл герцог Брабантский, младший брат герцога Бургундского, второй принц крови. Не имея поверх доспехов платья, он одолжил плащ у своего герольда и попробовал ввести в действие французский резерв. В конце концов, он бросился в атаку почти в одиночестве, в результате вскоре лишился лошади. Из-за плаща герольда его не узнали и перерезали горло. Возможно, что это событие произошло на более ранней стадии сражения. Наверняка известно, что после того, как начала движение вторая шеренга, двое французских вельмож, графы Марль и Фокемберк, поклялись либо убить Генриха, либо погибнуть и вместе с 600 воинами приготовились провести последнюю отчаянную атаку. [152]