Михаил Магид - За Советы без коммунистов! [СИ]

В особом положении оказались в условиях продразверстки те, кто жил охотой охотничьих артелей. Обычно они продавали пушнину, либо выменивали ее на хлеб и другие продукты. Однако, в условиях разверстки они полностью лишились такой возможности. Поскольку члены этих артелей обычно не имели собственного хозяйства, они в буквальном смысле слова, остались без хлеба. Если же они пытались приностить из леса дичь, то она конфисковывалась продотрядами, вместе с другим продовольствием. Большевики, впрочем, не учли того обстоятельства, что эти люди были вооружены, а так же знали тайгу как свои пять пальцев, то есть являлись идеальным контингентом для паритизанской войны.

Таким образом и в Сибири сложились условия для воплощения в жизнь идей третьей революции, основанных на кооперативном, профсоюзном, артельном и советском самоуправлении. Как и в ходе чапанной войны, главными лозунгами повстанцев стали СОВЕТЫ БЕЗ КОММУНИСТОВ, ОТМЕНА РАЗВЕРСТКИ, ПРАВО СВОБОДНО РАСПОРЯЖАТЬСЯ ХЛЕБОМ.

Подобно восстаниям в других районах России, западно-сибирское восстание началось, как свидетельствуют документы, с массовых сходов сельских обществ, пытавшихся вернуть захваченный властями хлеб, освободить арестованных. Затем движение приняло характер повстанческого сопротивления. В феврале-апреле 1921 года повстанческие отряды и соединения действовали на огромной территории Западной Сибири, Зауралья и Казахстана. Была сформирована народно-повстанческая армия (НПА), во главе которой становились обычно местные инициативные люди, имевшие опыт военных действий и пользующиеся доверием у местного населения. Их социальный статус, как отмечают современные исследователи восстания, при этом не играл роли. “Мы не идем против советской власти крестьян и рабочих, ибо мы вполне убеждены, что советская власть — действительная власть, стоящая на защите интересов трудового народа. Мы идем против тех коммунистов, которые выгребли у нас хлеб, до последнего зерна… Товарищи крестьяне, присоединяйтесь к восставшим товарищам, формируйтесь в отряды и выступайте против грабителей и поработителей человеческих прав — коммунистов, приведших вас к голоду и разрушивших ваше хозяйство” — говорилось в воззваниях повстанцев. Повсеместно переизбирались местные сельсоветы, которые отныне должны были быть отчетны перед сельским сходом. Cохранились такие вот обращения работников волостного исполкома в новый сельсовет одной из сибирских деревень: “Просим объявить населению вашего общества, что, в виду изменения положения власти, члены Орловского исполкома, служившие раньше, т. е. при власти коммунистов, заслуживают ли доверие граждан остаться в исполкоме. Просьба дать объяснение. Мы, т. е. бывшие работники исполкома, всецело хотим повиноваться власти уважаемого нами народа”. В восстании активное участие приняли женщины, в некоторых случаях были созданы женские повстанческие отряды. Были созданы, наряду с новыми сельсоветами и своеобразные женские органы управления — женские комендатуры, функции которых пока не изучены.

В ночь с 20 на 21 февраля отряды повстанцев заняли Тобольск, где началось формирование региональных структур самоуправления. Уже 27 февраля был избран и начал работу крестьянский-городской совет — КГС, в который вошло около 70 ти делегатов. От каждой волости уезда 2 депутата, избираемые волостным съездом, “на который каждое сельское общество данной волости посылает не менее одного представителя на каждые 100 душ населения” (что доказывает, что каждое село воспринималась повстанцами как самостоятельная общественная единица) и от города Тобольск 18 депутатов, по одному от каждого из 18 избирательных районов города (голосование могло быть как тайным, так и открытым). Кроме того, в КГС вошли представители городских профсоюзов. Депутаты могли быть отозваны в любой момент по решению общего собрания пославших их граждан. КГС должен был осуществлять управление жизнью на всей территории, находящейся под контролем повстанцев, ведать административными, финансовыми, законодательными, военными вопросами. Однако власть на местах принадлежала, фактически, местным сельсоветам, отрядам местной самообороны милиционного типа. Интересно, что в отличии от большевиков, повстанцы, не отменили, ссылаясь на чрезвычайное положение, а наоборот ввели свободу слова и печати, свободно действовали профсоюзые, политические, общественные организации. “ Коммунисты говорят вам, что восстали не крестьяне с мозолистыми руками, а остатки колчаковской банды, которые хотят возвратить плети и задушить свободу… Не верьте им крестьяне-братья — говорилось в возвании главного штаба НПА к красноармейцам — Ведь вы сами знаете, что у нас отобрали весь хлеб в первую разверстку. Но и этого показалось коммунистам мало. Они отобрали и весь семенной хлеб и ссыпали по амбарам, где и гноят его. Они остригли шубы у нас и овец, в зимнее время, которые теперь замерзают… Народ… все терпит и пухнет с голоду… Мы, крестьяне, хотим, чтоб человек стал человеком, чтобы всем жилось свободно. Мы хотим восстановить рабоче-крестьянскую советскую власть из честных, любящих свою опозоренную, оплеванную, многострадальную родину. Коммунисты говорят, что советская власть не может быть без коммунизма (в данном случае под словом “коммунизм” понимается власть партии коммунистов — прим. ред.). Почему? Разве мы не можем выбрать советы беспартийных, тех, кто были с народом заедино и страдали за него? Что дали нам коммунисты? Они обещали нам чуть ли не райскую жизнь, обещали свободу во всех отношениях, но, взяв в руки власть, они дали нам тюрьмы и казни, они издевались над нами, а мы молча гнули спины. Но ведь всякому терпению бывает конец, и мы, крестьяне, отдавши коммунистам все добытое потом от земли, решили: лучше умереть от пули и штыка коммуниста, чем умирать медленной мучительной голодной смертью или гнить в тюрьме. Братья-красноармейцы, опомнитесь!!! Идите к нам, бейте своих комиссаров и коммунистов, и мы окончим братоубийство, установим свою рабоче-крестьянскую власть, станем у станков, возьмем сохи, бороны и заживем мирным трудом…” Очевидно, что этот документ, вышедший из главного штаба повтанцев написан простой крестьянской рукой и в нем провозглашено главное — установление подлинной власти советов, передача функций управления подконтрольным “сельскому обществу” БЕСПАРТИЙНЫМ советам.

“До сих пор, все-таки коммунисты не хотят понять, — говорилось в другом воззвании главного штаба НПА, — или с умыслом пишут, что восстал не народ, которому невтерпежь стало жить, а будто бы восстали какие-то генералы, офицеры-золотопогонники, меньшевики и эсеры. Они все еще до сих пор скрывают, что восстал весь народ, который они считают серой безответной скотиной. Коммунисты все еще считают, что народ можно только обирать, грабить и расстреливать и что народ не способен встать на защиту своих человеческих прав. Мы, восставший народ, хорошо знаем, за что мы идем и чего мы добиваемся… Мы объединились все воедино: и русские, и татары, и крестьяне, и рабочие, и горожане. Мы все одинаково обижены. И остяки и самоеды с луками и стрелами преследуют общего врага, разбежавшегося по урманам и болотам. Мы добиваемся настоящей советской власти, а не власти коммунистической, которая до сих пор была под видом советской. Мы хотим, чтобы свободно дышалось, чтобы… каждый мог выполнять ту работу, какую он хочет, чтобы мог свободно распоряжаться своим имуществом, чтобы никто не имел право отбирать то, что нажито тяжелым трудом, чтобы каждый мог свободно распоряжаться тем, что он заработал своими трудовыми руками. Мы хотим, чтобы каждый человек верил, во что он хочет: православный по-своему, татарин — по-своему, и чтобы нас всех не заставили силком верить в коммуну… Здесь, в Тобольске мы уже избрали уездный крестьянско-городской совет… Волости избрали своих уполномоченных без всякого принуждения… выбрали тех людей, которых население знало и которым доверяло. Коммунисты насильно заставляли выбирать коммунистов, которых население не знало, которые грабили это же население. В своих волостях мы переизбрали также новые советы на новых началах. И когда мы отчистим от коммунистов всю губернию, народ выберет губернский совет, а когда наши войска соединятся с остальными партизанами других губерний — выберем сибирский совет…”