О. Логинов - Юмор в милицейском мундире (Веселые стражи порядка). Часть I

Медем деликатно сказал содержателю, что так говорить не хорошо, ведь он все-таки, губернатор. Но содержатель уже разошелся и стал выговаривать губернатору за плохое состояние дорог в Тихвинском уезде по сравнению с Белозерским. В заключение своей пылкой, но не очень связной, речи содержатель высказался в том смысле, что лучше бы губернатор пил водку и держал всех в руках, а то он распустил народ.

Смущенный губернатор вышел на крыльцо и услышал звон колокольчиков подъезжающей тройки. Он обрадовался, что сейчас уедет, но обрадовался он явно рано. Ямщик был еще более пьян, чем содержатель станции, но так и рвался в бой:

— Садись, ваше сиятельство! Уж и прокачу ж я тебя!..

Медем попытался деликатно отказаться от поездки:

— Нет, ты нездоров! Я не сяду. Пойди, прошу тебя, ляг лучше, право ты не здоров.

Но ямщик уже поймал кураж:

— Что ты, ваше сиятельство, рехнулся что ли? Куда ж теперь ложиться? Садись-ка лучше…

К счастью для графа в это время подоспел исправник. С помощью виртуозной многоэтажной конструкции он освободил графа от назойливого ямщика, которому-таки пришлось лечь.

А вот другой нижегородский губернатор Бутурлин деликатностью не отличался. Он прославился глупостью и потому скоро попал в сенаторы. Государь в бытность свою в Нижнем сказал, что он будет завтра в кремле, но чтобы об этом никто не знал. Бутурлин созвал всех полицейских чиновников и объявил им о том под величайшим секретом. Вследствие этого кремль был битком набит народом. Государь, сидя в коляске, сердился, а Бутурлин извинялся, стоя в той же коляске на коленях. Тот же Бутурлин прославился знаменитым приказом о мерах противу пожаров, тогда опустошавших Нижний. В числе этих мер было предписано домохозяевам за два часа до пожара давать знать о том в полицию.

С губернаторской строгостью связана и еще одна любопытная история, приведенная на сайте «Наш Питер»:

В 1849 году двадцатилетний Антон Рубинштейн вернулся в Петербург из-за границы, где провел 5 лет. Вернулся он без паспорта, поскольку уезжал несовершеннолетним, с матерью, и собственного паспорта не имел. Молодой Рубинштейн, не зная российских реалий, решил, что получение паспорта — пустая формальность, и смело отправился в канцелярию генерал-губернатора. Генерал, увидев человека без паспорта, грубо пресек всякие объяснения последнего, сразу же перешел на «ты» и пообещал Антону отправить его в кандалах по этапу в Сибирь.

Обеспокоенные столь горячим приемом, оказанным молодому музыканту на Родине, родственники тут же обратились за помощью к высокопоставленным знакомым. И только после их ходатайства генерал-губернатор немного успокоился и поверил, что имеет дело не с преступником. Однако, обер-полицмейстер, демонстрируя бдительность, решил все-таки устроить Антону Рубинштейну экзамен по музыке. В качестве экзаменатора был выбран правитель обер-полицмейстерской канцелярии, как самый музыкально образованный. После экзамена правитель сказал, что экзаменуемый на фортепиано играть умеет. Большое ему за это спасибо. Он решил судьбу замечательного музыканта и будущего основателя Петербургской консерватории.

В целом, полиция в XIX веке пользовалась у жителей большим авторитетом, особенно в провинции. Лучшее свидетельство тому — русская литература. Например, Гоголь рисуя в «Мертвых душах» прелюбопытные картинки о провинциальной жизни интересно описывает обед у полицмейстера:

«Гости добрались наконец гурьбой к дому полицмейстера. Полицмейстер, точно был чудотворец: как только услышал он, в чем дело, в ту же минуту кликнул квартального, бойкого малого в лакированных ботфортах, и, кажется, всего два слова шепнул ему на ухо да прибавил только: «понимаешь!», а уж там в продолжение того времени, как гости резались в вист, появилась на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки, это все было со стороны рыбного ряда. Потом появились с хозяйской стороны, изделия кухни: пирог с головизною, куда вошли хрящ и щеки 9-пудового осетра, другой пирог с груздями, пряженцы, маслянцы, взваренцы. Полицмейстер был некоторым образом отец и благодетель в городе. Он был среди граждан совершенно как в родной семье, и в лавки и в гостиный двор наведывался, как в собственную кладовую. Вообще он сидел, как говорится на своем месте и должность свою постигнул в совершенстве. Трудно было даже и решить, он ли был создан для места или место для него».

Николай Васильевич, называя полицмейстера «отцом и благодетелем в городе», надо полагать, по своему обыкновению иронизировал, а между тем есть немало примеров тому, как руководители полиции проявляли отеческую заботу по отношению к гражданам. В этой связи весьма показательна история с празднованием студентами Татьяниного дня.

В середине XIX века святая мученица Татьяна официально стала почитаться как покровительница российских студентов и профессуры. С тех пор 12 января по старому стилю (по новому — 25) российские студенты праздновали так отчаянно, что перед их пьянками меркли знаменитые пирушки учащихся западноевропейских университетов. Мученики науки надирались до поросячьего визга, крушили мебель в кабаках и бесстрашно бросались в драку с городовыми, прибывшими их усмирять. Конечно, можно было бы для наведения порядка прибегнуть к испытанному приему: «запрещать и не пущать», однако ректор Московского университета обратился к обер-полицмейстеру с неожиданной просьбой — «разрешать и прощать». И уж вовсе фантастическим выглядит последовавший после этой просьбы приказ московского обер-полицмейстера. Он предписывал в Татьянин день все питейные заведения отдавать студентам, а городовым разрешал доставлять перепившихся учащихся доставлять в участок только в самом крайнем случае. Если студент был еще в силах выговорить свой адрес, то его следовало доставить домой на извозчике за счет полицейского управления. Так что образованных людей тогда ценили и берегли.

Вообще, если Министры внутренних дел обычно были фигурами политическими, отдаленными и от простого народа и от своих подчиненных, то полицмейстеры — руководители полицейского ведомства на местах больше находились на виду у обывателей, поэтому стали одними из любимых персонажей народного творчества. Как известно во все времена большая часть денег и основная светская жизнь крутились в столицах. Поэтому только в двух столичных городах, в Москве и Санкт-Петербурге существовали должности обер-полицмейстеров. Для современного понимания можно сказать так: обер-полицмейстер — генеральская должность, полицмейстер — полковничья. Некоторые из тех, кто занимал эти высокие посты, оставили свои имена в истории.