Александр Томчин - Русский менталитет. Рашен – безбашен? За что русским можно простить любые недостатки

Кончаловский не раз ставил в пример нашему президенту сингапурского лидера Ли Куан Ю, который в борьбе с коррупцией не пощадил своих ближайших друзей. Но могут ли наши правители вытащить страну из коррупции, как барон Мюнхгаузен вытащил сам себя за волосы из болота? Дело не в их личных качествах, а в сложившейся у нас политической системе. Пусть нам многое в США не нравится, но там неизвестно заранее, кого выберут президентом. Там есть система сдержек и противовесов – ветви власти ограничивают друг друга. Там президент не может делать все, что ему вздумается, – его ограничивают законодательная власть, судебная власть, пресса, и все они от него не зависят. Неограниченный и несменяемый характер власти неизбежно портит любого человека, попадающего наверх, и снижает качество принимаемых решений.

Картинка из жизни – в канун выборов горожане едут на дачу. Электричка почему-то застревает у каждого столба, отставая от расписания. Вот она опять встает. Через вагон проходит мужик и бросает сидящим: «А вы еще за них голосуете!» – «Да мы вообще ни за кого не голосуем!» – «А вот это еще хуже! – отвечает он и идет дальше, размышляя вслух: – Как же можно за этих мудаков голосовать?!»

Нам мешает наша традиционная любовь к «порядку» и пренебрежение к правам и свободам личности. Но требовать прав мало – каждому из нас предстоит осознать свою обязанность быть гражданином, преодолеть слабую склонность к общественной активности . Советская система приучила нас к тому, что мы не хотим и не умеем сами выбирать свою власть . Нам надо научиться добиваться выдвижения на выборах всех уровней достойных кандидатов и выбирать каждый раз наименьшее из зол. Будут ошибки? Не беда, на них надо учиться. Пока мы считаем, что от нас ничего не зависит, изменения к лучшему невозможны.

Нашей целью должно быть не только изменение менталитета, но и изменение политической жизни страны, разумеется законным путем. В соответствии с Конституцией нам необходимо добиться честных выборов и независимого суда. Оживление политической конкуренции, сменяемость власти и разделение властей должны стать реальностью. Без этого едва ли возможны выход экономики из стагнации, выход России из режима санкций и антисанкций, ее модернизация и прорыв к новым технологиям.

Наша страна стоит сегодня перед лицом серьезных угроз. Кое-кто предрекает распад нашей огромной и малонаселенной страны, потерю Сибири и Дальнего Востока. Украинцы, недовольные потерей Крыма, говорят нам: «А что было бы с Россией, если дать отдельным регионам право на отделение?» Они уверяют, что Курильские острова могли бы отойти к Японии, Дальний Восток – к Китаю, Калининградская область – к Германии. А удастся ли нам удержать, например, Чечню, живущую по своим законам? Чтобы спасти единство страны, нужно соблюдать принципы федеративности, предоставить больше прав регионам.

Многие способные люди, не находя себе применения, покидают Россию. Это заметная потеря для страны, и все же у нас немало людей, которые не хотят постоянно жить за рубежом. В рассказе «На чужбине» Тэффи, которой довелось жить в эмиграции, рассказывала, как мучается в Италии от тоски по родине посланный родителями за границу купеческий сын Василий Пономарев. Когда его спросили: «Скажите, вы, кажется, не любите Флоренции?» – он ответил: «Э, что там! Флоренцию просто любить». «Мне вспомнилась новгородская баба-погорелка с двумя ребятами, из которых старшая, поразительно красивая, здоровая девочка, весело прыгала, а вторая, чахлая, вся в коросте, еле поднимала слипшиеся больные веки, – замечает Тэффи. – «Небось любишь девчонку-то?» – спросили бабу про красавицу. «Эту-то? Эту просто любить, – презрительно усмехнулась баба… – Я больше эту жалею». – И прижала к себе больную».

Возвращаясь из зарубежья, русские привозят с собой полезный для страны опыт. Я хорошо понимаю тех, кому не хватает за рубежом наших просторов и наших людей: я сам отношусь к их числу. Об этом я размышлял в самолете при возвращении на Родину:

У нас есть пророки, которые любят предсказывать нашей планете всякие катаклизмы. Даже если бы что-нибудь такое случилось, мне кажется, что последние выжившие оказались бы нашими соотечественниками. На протяжении тысячи лет Россия демонстрировала свою способность возрождаться из пепла, а наши люди – выживать в невероятно трудных условиях. Миллионы русских людей в самых разных уголках страны соединяют глубокое родство и общая судьба. Русские не раз доказывали способность в критических условиях мобилизоваться, творческий подход, изобретательность, готовность к поиску неожиданных решений. Что бы с нашей страной ни произошло, в катастрофические прогнозы ее развития я не верю.

А куда мы должны двигаться? У нас любят рассуждать об особом пути России. Но я уверен: страна будет изменяться в направлении, общем для всех развитых стран, при этом сохраняя в некоторых отношениях наше своеобразие. К демократии переходят все больше стран. По уровню политической культуры и демократии мы отстаем от развитых стран больше всего и уступаем даже некоторым странам Африки. В этом нет ничего катастрофического: если африканцы смогли прийти к демократии, мы тоже рано или поздно это сумеем.

«Будущего нет, если мы продолжим оставаться феодальным государством, в котором людям очень трудно быть правдивыми, честными, верить в закон», – говорит режиссер А. Звягинцев. Можно спорить о том, какое государство нам нужно и о его роли в экономике, но сейчас не время для конфронтации правых и левых, западников и почвенников, либералов и консерваторов. Потому что всех объединяет одно: это должно быть честное государство, которое будет служить не кучке богачей, а всему обществу.

Конституция провозглашает, что Россия – правовое, социальное, демократическое, светское, федеративное государство, но фактически все эти признаки нарушаются. Нам нужно строгое соблюдение Конституции, то есть один закон для всех. Мы не смогли построить социализм с человеческим лицом. Капитализм с таким лицом у нас тем более не получился. Надо совместить плюсы той и другой системы: с одной стороны – свободу, конкуренцию и эффективность, с другой – солидарность и справедливость. Это сложная задача не только для нас, но и для всего мира.