Айзек Азимов - История США от глубокой древности до 1918 года

Тем временем в Массачусетсе, в округе Саффолк (в который входил и город Бостон), работал Джозеф Уоррен. Он подготовил документ, который затем получил название Саффолкских резолюций. В них репрессивные законы объявлялись неконституционными, вследствие чего жители Массачусетса не обязаны были им подчиняться. Население Массачусетса призывали создать собственную администрацию, собирать собственные налоги и к тому же вооружиться, создав гражданскую армию — милицию. И, наконец, колонии снова должны были объявить бойкот всей торговле с Великобританией.

Саффолкские резолюции были приняты на собрании массачусетских радикалов, после чего их вручили Полю Ревиру (род. в Бостоне 1 января 1735 года), умелому ювелиру, который принимал участие в Бостонском чаепитии и был всецело за радикальные действия.

Со всей возможной скоростью Ревир с копией резолюции преодолел расстояние около 500 километров, разделявшее Бостон и Филадельфию. Делегаты от Массачусетса тут же начали навязывать Саффолкские резолюции конгрессу.

Первый континентальный конгресс одобрил Саффолкские резолюции 17 сентября 1774 года, а затем, 28 сентября, отверг предложения Галлоуэя с результатом голосования всего 6 к 5. Галлоуэй сердито указал на то, что, по его мнению, такое сочетание решений равнозначно объявлению войны Великобритании.

Наконец, конгресс завершился составлением петиции, которая 26 октября была отправлена королю Георгу. Еще одна петиция была адресована народу Великобритании. Парламенту не отправили ничего, демонстрируя, что в колониях по-прежнему считают, будто короля каким-то образом вводят в заблуждения плохие советчики и что он отреагирует положительно, если с ним удастся связаться в обход парламента.

В петиции обличались все несправедливые действия в отношении колоний, начиная с 1763 года, и предлагалось считать, что все колонисты обладают всеми теми разнообразными естественными правами, которые имеют англичане. С другой стороны, конгресс не пытался отрицать нрава парламента регулировать американскую торговлю.

Конгресс также начал организацию американского бойкота в отношении британских товаров, чтобы сделать свою петицию более весомой. После этого он прекратил свою работу 26 октября, но не окончательно. Второй континентальный конгресс должен был собраться 10 мая 1775 года, если к этому сроку американские претензии не будут удовлетворены.

В целом мнение Галлоуэя относительно того, что акты Первого континентального конгресса равнозначны объявлению войны Великобритании, было правильным — по крайней мере в Массачусетсе.

Генерал Гейдж именно так их истолковал — но он уже некоторое время ожидал наихудшего. 1 сентября 1774 года, еще до начала работы Первого континентального конгресса, он предпринимал все меры к тому, чтобы конфисковать запасы пороха, которые американцы могли приготовить для того, чтобы пустить в ход позднее. Он отправил солдат в Кембридж и Чарльзтаун, два города, отделенные от Бостона рекой, и захватил там порох и пушки. Множество вооруженных колонистов собрались в Кембридже, но никто не осмелился стрелять в британских солдат.

В те дни Бостон располагался на полуострове, который соединялся с сушей узким перешейком. (С той поры реки по обеим сторонам были частично засыпаны, так что сейчас «центр Бостона» соединен с окраинами города широкой полосой земли.) Генерал Гейдж начал укреплять этот узкий перешеек, и стало ясно, что он готовится к осаде.

Что до колонистов, то они создали собственное правительство, которое возглавил Джон Хэнкок, и, в соответствии и Саффолкскими резолюциями, начали формировать милицию. Особые отряды милиции должны были быть готовы начинать действия в ту же минуту, как будет получен сигнал, и их члены назывались минитменами.

К концу 1774 года обе стороны были явно готовы к открытым военным действиям. Достаточно было одной искры — нескольких выстрелов, — чтобы эти военные действия начались.

С каждым днем становилось все яснее, что колонии готовы сопротивляться. Когда 13 декабря 1774 года стало известно о том, что Гейдж намеревается ввести солдат в Портсмут в Нью-Гэмп-шире, Поль Ревир поскакал на север с известием об этом, и 14 декабря колонисты ворвались в местный форт и унесли оттуда оружие и порох. Однако жертв при этом не было, так что это событие еще не стало настоящей войной.

Наступил 1775 год, и парламент должен был рассмотреть действия Первого континентального конгресса и оценить реакцию американцев на репрессивные законы. И было достаточно голосов, которые излагали ясную логику происходящего. Такие люди, как Питт и Берк, говорили, что прибегать к силе бесполезно, что в отдаленной перспективе не удастся заставить колонии принять такое правительство, которое их не устраивает, и что неразумно пытаться принуждать их к этому.

Все это разбивалось о твердокаменную непримиримость короля и его премьер-министра, лорда Норта. Единственный компромисс, на который готов был согласиться лорд Норт, заключался в предложении не облагать налогами те колонии, которые добровольно предоставят денежные суммы, запрошенные парламентом. (Для колоний это было больше всего похоже на разбойника, который предлагает не грабить вас, если вы отдадите свой кошелек добровольно.) И даже на это король согласился очень неохотно.

И действительно, 27 февраля 1775 года лорд Норт представил парламенту новый репрессивный закон. Он запрещал четырем колониям Новой Англии торговать со всеми странами, за исключением Великобритании и Британской Вест-Индии. Жителям Новой Англии нельзя было торговать с другими колониями и заниматься рыболовством в Атлантике — что было жизненно важно для населения колоний.

Было очевидно, что Великобритания отвечает на все просьбы о смягчении давления новым закручиванием гаек, так что колонисты Массачусетса продолжили подготовку к войне.

Тем временем генерал Гейдж не оставлял попыток лишить их возможности это делать. 26 февраля 1775 года Гейдж отправил своих солдат в Салем за военными припасами, но город был переполнен разгневанными колонистами — и солдаты повернули обратно.

Опять не было сделано ни одного выстрела, не было нанесено ни одного удара. Однако было ясно, что это — только вопрос времени. Даже в далекой Виргинии люди затаив дыхание встречали новости с севера, с каждой почтой ожидая сообщения о том, что стрельба уже началась.

23 марта 1775 года Патрик Генри выступил в палате свободных граждан с заявлением о необходимости создать в Виргинии вооруженное ополчение. Он красноречиво напомнил о том, что война вот-вот начнется. «Следующий порыв ветра, — сказал он, — который прилетит с севера, донесет до нашего слуха оглушительные звуки выстрелов! Наши братья уже на поле брани! Почему мы бездействуем? Что же угодно джентльменам? Чего они желают? Неужели жизнь им настолько дорога, а мир настолько сладок, что они готовы купить его ценой оков и рабства? Господи Всемогущий, не допусти этого! Я не ведаю, какой путь выберут другие, но что до меня, то дайте мне свободу или дайте мне смерть!»