Юрий Андреев - Раннегреческий полис (гомеровский период)

Держась за ниточку археологических ассоциаций, нетрудно было прийти к выводу, что открытая Шлиманом микенская или, как позднее ее стали называть, крито-микенская культура это и есть гомеровская культура в собственном значении слова, а сам Гомер, если и не был современником Троянской войны, то жил во всяком случае спустя короткое время после нее и как придворный бард воспевал для ахейских или ахейско-ионийских владык славные подвиги их отцов и дедов, идя, как принято говорить, «по горячим следам» недавних событий. В нарочито парадоксальной форме эта мысль была сформулирована А. Эвансом в его известном высказывании о Гомере: «Гомер, собственно говоря, был переводчиком, и иллюстрированное издание его оригинала недавно вышло в свет на Крите и в Микенах; коротко говоря, он обрабатывал более древний минойский эпос». [4] Колобова К. Μ. [Рец. на кн.:] Evans J. Time and chance. — ВДИ, 1947, № 4, с. 110.

Романтическая погоня за микенскими реминисценциями в эпосе, которой со страстью отдавались многие, в особенности английские, исследователи Гомера, в конце концов должна была- уступить место трезвому и всестороннему анализу текста поэм во всеоружии современной историко-филологической критики. Систематическое изучение материальной культуры и быта гомеровских героев сквозь призму археологии, начатое в конце прошлого века основополагающими трудами немецких ученых Гельбига и Рейхеля, было продолжено в нынешнем столетии М. Нильссоном, Шадевальдтом, Лоример, Уэбстером и др" [5] Кроме литературы, указанной выше, в сн. 3, см.: Η е 1 b i g W. Das homerische Epos aus den Denkmälern erläutert. Lpz., 1887; Reichel W. Homerische Waffen. Wien, 1901; Lang A. Homer and his age. N. Y., 1906; Schadewaldt W. Von Homers Welt und Werk. Stuttgart, 1951; Myr e s J. and Gray D. Homer and his critics. L., 1958; Bowra С. Μ. 1) Homer and his forerunners. Edinburgh, 1955; 2) Homer. L., 1972. и в настоящее время уже принесло свои ощутимые плоды. Благодаря проделанной этими исследователями скрупулезной работе стала ясна историческая сложность, многосоставность той культурной среды, в которой развивается действие обеих гомеровских поэм. Наряду со сравнительно немногочисленными предметами, бесспорно, микенского происхождения, вроде щита Аякса или шлема Мериона, эта среда включает в себя и много других элементов, не находящих никаких аналогий среди микенского археологического материала и, следовательно, принадлежащих более позднему времени. Сюда можно отнести упоминания об оружии и орудиях, изготовленных из железа, метательные копья, по-видимому, еще неизвестные в микенское время, упоминания о храме и о статуе божества, исполненной в натуральную величину. Несомненно позднего происхождения безраздельно преобладающий в эпосе обычай кремации умерших, а также те пассажи Одиссеи, в которых фигурируют финикийцы (они едва ли могли появиться в водах Эгейского моря ранее IX в. до н. э.). [6] Кirk G. S. The songs of Homer, p. 179 sq.; Bowra С. Μ. Homer, р. 47 sq.; Leskу Α. Homeros. - RE, Suppl. XL Stuttgart, 1968, S. 740 f. С другой стороны, такие важные элементы микенской цивилизации, без которых мы теперь не можем себе ее представить, как обнесенные мощными циклопическими стенами цитадели ахейских династов, их монументальные усыпальницы с купольным сводом, фресковая живопись, водопровод и канализация во дворцах, мощеные дороги с мостами, наконец, линейное слоговое письмо остаются вообще вне поля зрения эпического поэта, как если бы он ничего не знал о их существовании. «Гомер и археология быстро расходятся, — замечает современный англо-американский исследователь Финли. — В целом ему было известно, где процветала микенская цивилизация, а его герои жили в больших дворцах эпохи бронзы, неведомых во времена самого Гомера. И это фактически все, что он знал о микенской эпохе...». [7] Finley Μ. I. The world of Odysseus. Harmondsworth, 1962, p. 52; Carpenter R. Folk tale, fiction and saga in the Homeric epics. Berkley — Los Angeles, 1956, p. 26 sq.

В полной мере это расхождение между свидетельствами эпоса и показаниями микенской археологии было осознано лишь после того, как были прочитаны первые таблички пилосского и кносского архивов. Вырисовывающиеся в этих документах контуры бюрократического государства с его централизованной экономикой, иерархией сословий, широко разветвленным фискальным аппаратом резко контрастируют, с почти первобытной простотой жизни и нравов гомеровских героев. Элементарные житейские ситуации, в которые поэт ставит своих персонажей: публичная ссора двух царей; препирательство царя с простолюдином на народном собрании; пиры, участники которых сами готовят свою трапезу, а затем вкушают ее за одним столом с рабами и нищими; царь, лично надзирающий за работой на своем наделе или даже сам работающий на нем, — все это, конечно, не имеет ничего общего с тем приподнятым над обыденностью, насквозь ритуализированным бытом микенской дворцовой элиты, который угадывается за скупыми текстами табличек. Зато сцены такого рода были бы вполне уместны в патриархальной среде той примитивной семейно-родовой общины, которая, судя по всему, оставалась господствующей формой социальной и политической организации на протяжении всего так называемого «Темного века» греческой истории (XI—IX вв. до н. э.). Очевидно, микенская цивилизация как Целое была чужда и непонятна эпическому поэту, как давно забытое прошлое. Чисто автоматически воспроизводя в своем повествовании отдельные и, можно сказать с уверенностью, случайные приметы этой эпохи, он обнаруживает явную неспособность постичь ее специфику, ее историческое своеобразие. [8] Как справедливо замечает Финли (op. cit., р. 166), возражая против попыток отождествления микенского и гомеровского обществ, «различие между ними заключалось в самой их структуре, а не только в масштабе и размерах»; см. также: Папазоглу Ф. К вопросу о преемственности общественного строя в Микенской и Гомеровской Греции. — ВДИ, 1961, № 1, с. 30.

В свете всех этих фактов концепция «микенского Гомера», время от времени всплывающая на страницах как зарубежной, так и отечественной литературы, должна быть отнесена к разряду научных курьезов со всеми вытекающими отсюда последствиями. [9] Stella L. А. Il Poema d'Ulisse. Firenze, 1955; Каh1-Fürtmann G. Wann lebte Homer? Eine verschollene Menscheit tritt ans Licht. Meisenheim am Glan, 1967. Абсолютное большинство специалистов по «гомеровскому вопросу» склоняется в настоящее время к тому мнению, что известные нам «Илиада» и «Одиссея» не могли сложиться ранее VIII в. до н. э. или, говоря археологическим языком, до начала периода зрелого геометрического стиля (эпоха дипилонских ваз), что не исключает, впрочем, и отдельных вкраплений, относящихся к еще более позднему ориентализирующему периоду. [10] Обстоятельный разбор вопросов, связанных с датировкой поэм, сделан в уже упоминавшейся работе Кёрка («The songs of Homer», р. 282 sq.).. Признавая все это за очевидную истину, мы не можем, однако, игнорировать и наличие в тексте поэм ряда ранних элементов, восходящих частью к «Темному веку», частью к еще более ранней микенской эпохе, и должны так или иначе объяснить их происхождение. В своем понимании природы гомеровского эпоса и характера его генезиса почти все современные филологи независимо от их «партийной» принадлежности как представители лагеря «разделителей», так и последовательные «унитарии» исходят из одной общей посылки, которую можно определить как «концепцию устного поэтического творчества» (oral poetry). [11] Одно из лучших изложений этой концепции см.: Bowra С. М. Homer. . ., р. 10 sq. Согласно этой концепции Гомер [12] Говоря о Гомере как о едином авторе обеих поэм, мы лишь Следуем общепринятой условности, имея в виду, что вопрос о том, была Ли каждая из поэм создана одним и тем же поэтом или двумя разными, пока еще далек от своего окончательного решения (Kirk G. S. Op. cit., p. 288 sq.). является замыкающим звеном в длинной цепи поэтов-сказителей (аэдов), с незапамятных времен воспевавших подвиги героев Троянской войны, не прибегая к письменному тексту. Есть основания считать, что устная поэтическая традиция, образующая фундамент гомеровских поэм, ту питательную среду, в которой они обе возникли и сформировались, уходит своими корнями в глубь веков, достигая того времени, когда, согласно подсчетам археологов, должна была погибнуть реальная Троя (примерно, середина XIII в.), а возможно, и еще более отдаленного прошлого. [13] Bowra С. M. Homer..., p. 46 sq.; Webster Т. В. L. Op. cit., p. 91 sq.; Page D. L. Op. cit., p. 259 sq.; Тронский И. M. Проблемы гомеровского эпоса. — В кн.: Гомер. Илиада. М.—Л., 1935, с. LV сл. Подобно мощному насосу, героическая поэзия в своем развитии извлекала из глубин греческой истории и выносила на поверхность отложившиеся в тексте поэм и образующие его древнейшие исторические пласты формулы, образы, мотивы.

Читать дальше