Николай Кедров - Лапти сталинизма

— считается, что этими словами Аристотель начал свое сочинение «Политика». Возможно, человеку, привыкшему видеть в политике сферу деятельности государственных структур, партий и других организаций, ее определение как формы человеческой коммуникации, данное одним из основателей европейской политической мысли, покажется странным. Тем не менее современные исследователи все чаще обращаются к неинституциональному измерению власти, подтверждая мысль философа о том, что политика проникает во все поры человеческой жизни. Сам Аристотель, перенося акцент на антропософскую составляющую своей теории государства, писал: «…человек есть по природе своей существо политическое». Вне политики, согласно древнему мыслителю, может находиться лишь животное или божество [3] Там же. С. 378–379. .

Начиная с Нового времени исследования человеческой природы связываются непосредственно с феноменом сознания. Сам термин «сознание» был введен английским мыслителем Дж. Локком с целью более рельефного выражения человеческой природы человеческого — в противовес существовавшему ранее понятию души, анализ которой предполагал явные отсылки к божественной реальности [4] Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Локк Дж. Сочинения: В 3 т. Т. 1. М., 1985. С. 380–402. .

И. Кант в своей «Критике чистого разума», поместив душу в число непознаваемых «вещей в себе», способствовал тем самым смещению познавательных акцентов в исследовании внутреннего мира человека в направлении изучения сознания [5] Кант И. Критика чистого разума. М., 1999. С. 98. . Со времен «Феноменологии духа» Г. Гегеля сознание становится одним из ключевых понятий европейской философской мысли [6] Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. Наука об опыте сознания // Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. Философия истории. М., 1997; Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Ч. 3. Философия духа // Гегель Г. В. Ф. Сочинения. Т. 3. М., 1956. . В XIX — начале XX веков происходит социологизация этого термина, начинается исследование общественного сознания. Однако варианты социологизации были различными. Если К. Маркс в своей трактовке общественного сознания отталкивался от динамической концепции исторического движения Гегеля, то Э. Дюркгейм исходил скорее из идей практического разума И. Канта. Для марксистского понимания общественного сознания были свойственны ступенчатость и прогрессизм. Маркс говорил о смене ряда исторических состояний, для каждого из которых характерен определенный тип общественного сознания. Соответственно, каждое новое состояние выше предшествующего [7] Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. Т. 1. М., 1985; Маркс К., Энгельс Ф. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений (1 глава «Немецкой идеологии») // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. Т. 1. М., 1985. . В системе взглядов Дюркгейма развитие общества выглядит более эволюционным и менее дискретным (не разделенным набором последовательно сменяющих друг друга эпох), прогресс несет в себе и определенные ограничения. Воплощение его социологической модели в исторической практике исследования коллективного сознания акцентирует внимание ученого не на изучении возрастания различных проявлений сознательности и поиске критических точек перехода от более низших форм общественного сознания к более высшим, сколько на анализе конкретной специфики поведения индивида в ту или иную историческую эпоху, обусловленности последнего определенным набором факторов социального происхождения [8] Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М., 1996; Дюркгейм Э. Социология. М., 2006. . Таким образом, в данной трактовке своим субъективным пониманием политического (политическим сознанием) обладает любой дееспособный индивид.

Концепции К. Маркса и Э. Дюркгейма оказали существенное влияние на конкретные практики исторических исследований общественного сознания. В духе их воззрений сформировались целые историографические традиции. Наследие Э. Дюркгейма нашло применение в работах историков школы «Анналов», идеи К. Маркса стали методологической основой обширной марксистской историографии, существенной частью которой, в силу известных причин, являлась и советская историография. Проинтерпретированная В. И. Лениным применительно к условиям революции и Гражданской войны в России, марксистская коннотация термина «общественное сознание» прочно прижилась в отечественном обществознании.

Сегодня российская историческая наука остро нуждается в преодолении терминологических границ, отделяющих ее от опыта зарубежной историографии. Эта задача вполне осознана в практике крестьяноведческих исследований. В частности, подводя в 2003 году итоги исследований по аграрной тематике, российский историк Д. И. Люкшин писал: «Развитие дискурса отечественной аграрной истории сдерживается не столько нежеланием авторов обрести истину, сколько сложностями, возникающими в процессе ментального освоения членами научного сообщества основных категорий и традиции антропологических исследований» [9] Люкшин Д. И. Крестьяноведение в исследовательском поле аграрной истории // Исторические исследования в России — II. Семь лет спустя. М., 2003. С. 269. . «Политическое сознание» также является одним из тех понятий, для которого в отечественной и мировой науке сложились различные трактовки. В западной науке под влиянием прежде всего исследований школы «Анналов» этот термин понимается преимущественно как отражение политических реалий мира в умах людей. В этом контексте политическое сознание, являющееся частью общественного сознания, присуще любому дееспособному индивиду и человеческой общности. Такой подход значительно отличается от наиболее распространенной в отечественной литературе трактовки политического сознания как некоего качественного уровня осознания людьми политической действительности, отличающего его обладателей от «примитивных» и «неразвитых» масс. В данном случае, однако, происходит подмена аналитических категорий, и мы имеем дело не с сознанием как таковым, а с сознательностью (то есть не с нейтральным аналитическим понятием, а категорией, имеющей морально-оценочную нагрузку). В настоящей работе мы склонны следовать пониманию политического сознания, предложенного школой «Анналов», полагая, что крестьянин обладал таковым вне зависимости от его способности понять и осмыслить всю «закономерность и необратимость» «Великого Октября». Исследование политического сознания крестьянства Русского Севера в таком контексте будет, по нашему мнению, способствовать преодолению терминологических границ, разделяющих отечественную и зарубежную историографию вопроса, интеграции различных интеллектуальных полей, творческому взаимодействию и взаимному идейному обогащению представителей научного сообщества.

Читать дальше