Пауль Карель - Выжженная Земля

Катуков знал, что генерал армии Ватутин и член Военного совета Хрущев — люди дела. Если они лично прибывают на его командный пункт, жди перемен. Только две недели назад в такой же поросшей дубняком балке Хрущев обращался к собранию старших офицеров по поводу подготовки новобранцев 1925 года рождения. Его слова произвели настоящую сенсацию.

«Надо обратить на молодняк самое серьезное внимание, — рычал он на командиров, — агитировать не вообще, а с учетом возраста. Пусть каждый, как когда-то «Отче наш», запомнит уязвимые места «Тигра». Расскажите о новых калибрах отечественных орудий, о подкалиберном снаряде». Фразу про «Отче наш» чаще других повторяли потом все инструкторы.

Около 16.00 часов Хрущев и Ватутин прибыли в лощину. Они сразу направились в хату начальника штаба, где по стенам были развешаны карты.

Здесь, точно так же, как в «Вольфшанце» в Восточной Пруссии, секрет причины визита был раскрыт в первом же предложении. «Фашисты атакуют между третьим и пятым июля, — сказал Хрущев и добавил многозначительно: — Это не предположение, а факт. Нам точно известно об этом».

Генерал армии Ватутин кивнул. «Сегодня утром мы получили инструкции из Генерального штаба», — проговорил он с особенным ударением и подошел к большой карте. Его тяжелая рука указала на район Орла: «Девятая армия Моделя атакует наш Центральный фронт с севера. Воронежский фронт — цель двух германских армий. Они нанесут основные удары в центре и по левому крылу. Первый удар примет наша Шестая гвардейская армия». Генерал-лейтенант Попель, начальник политотдела, на чьих воспоминаниях основан наш рассказ, не пишет, какие чувства отражались на лице Ватутина. Однако вряд ли можно сомневаться, что в том спокойном голосе, которым он излагал своим армейским командирам, может быть, самые драматичные и сенсационные сведения всей войны, звучали нотки удовлетворения и абсолютной уверенности. У слушателей — Катукова, Попеля и генерала Шалина, начальника штаба армии, — не возникло ни малейшего сомнения, что его информация была надежной.

Естественно, советские Центральный и Воронежский фронты в общем уже несколько недель готовились к наступлению немцев: отрабатывали контрудары, укрепляли оборонительные сооружения, передвинули основную линию обороны на более удобные рубежи, — однако существует огромная разница между предположениями о намерениях противника и конкретным их знанием.

Хрущев закончил совещание скупыми словами: «А теперь за работу! Приготовьтесь встретить фашистов!»

Самый большой секрет Гитлера, операция «Цитадель», больше не являлся секретом. Сражение, от которого германский фюрер ожидал решительного поворота в течении войны, было предано. Советские документы, официальная история войны и полуофициальные воспоминания советских военачальников — все подтверждает это с поразительной откровенностью. Предателем был человек из самого близкого окружения Гитлера. В советских разведывательных донесениях он фигурирует под именем «Вертер».

Несколько часов спустя над немецкими позициями забрезжил рассвет 3 июля. Унтер-офицер Фурман и его связной Габриэль лежали за кустом в небольшой низине возле деревни Локня, рассматривая высоту за железнодорожной веткой Белгород — Сумы.

Всю ночь мотопехотная дивизия «Великая Германия» выдвигалась на боевые позиции по реке Ворскла, к северо-востоку от Томаровки, в хорошо укрепленное и замаскированное расположение немецкой 332-й пехотной дивизии.

— Русские вон на той высоте. Они могут видеть каждое наше чертово движение, а мы даже не имеем представления, что творится за теми холмами. Мы не знаем, что задумал Иван и где его батареи, — заметил Фурман.

— А что это перед нами? Вон там, в этих полях подсолнечника, и на тех лугах, и в тех перелесках? — спросил Габриэль.

— Ничего, как думают в Триста тридцать второй, — ответил Фурман. «Ничего, кроме хорошо спланированных больших минных полей. За ними советские сторожевые заставы, но обычно там кто-то есть только ночью».

Фурман, которому нравилось, когда его называли «начальник штаба 3-й роты», продолжил свое объяснение:

— В начале июня Советы отодвинули свои главные позиции на восемь—десять километров назад от линии фронта, за ту гряду холмов, так что мы не можем видеть их оборонительные сооружения и не достаем их даже нашей артиллерией. Все, кто хочет атаковать их, сначала должны перейти эту чертову нейтральную полосу, а, уж само собой, советские пушки хорошо пристреляны на главные точки и могут обеспечить действенное заграждение. На высотах у них наблюдательные пункты, с которых можно направлять огонь против любого нашего движения.

— Так мы в дерьме, господин унтер-офицер, — лаконично заключил Габриэль.

— Точно так, — отозвался Фурман.

Унтер-офицер Фурман и ефрейтор Габриэль верно оценивали ситуацию. Именно эту проблему генерал-полковник Гот снова и снова обсуждал со своим начальником штаба и его первым заместителем в течение нескольких недель подготовки к наступлению: чтобы наступление не провалилось в самом начале, орудия врага нужно постоянно подавлять германской артиллерией, и если не уничтожить полностью, то, по крайней мере, заставить замолчать на время атаки.

В равной степени необходимо было сразу же уничтожить интенсивными бомбардировками основные линии обороны на направлении главного удара.

С исходной позиции 4-й танковой армии невозможно было увидеть ни расположения советской артиллерии, ни русскую систему обороны. Фотографии воздушной разведки представляли сомнительную ценность, потому что на них нельзя было отличить настоящие укрепления отложных. Выход был один — устранить эту проклятую преграду в виде холмов за нейтральной полосой. Гряда делала русских невидимыми, а германская атака могла увенчаться успехом только в том случае, если советские укрепления будут в пределах видимости. Таким образом, наблюдательные пункты и артиллерийские позиции следовало установить на первой линии высот незадолго до главного удара «Цитадели».

Ночь на 4 июля в районе между Донцом и Доном стояла душная и грозовая. В 21.50 советские сигнальные ракеты разорвали небо над нейтральной полосой. Застучали пулеметы. Хорошо подготовленные немецкие бойцы уже были в мертвой зоне. 2-я инженерная рота дивизии «Великая Германия» выслала группу из десяти сапёров. Им нужно было расчистить и пометить проходы в минном поле. Опасная работа. Миноискатели не помогали, потому что в земле было полно железа с предыдущих боев и приборы реагировали беспрестанно. Поэтому врытые смертельные ловушки приходилось искать при помощи проволочного щупа, потом выкапывать руками, вынимать детонатор и откладывать мину в сторону. И так же со следующей.