Андрей Франц - Беспредел и Тирания. Историко-политические этюды о преступлении и наказании

И ведь, как в воду глядел, глазастый! В 1591 году царевич Дмитрий Иванович то ли сам себя зарезывает, то ли его зарезывают — историки до сих пор определиться не могут. Но факт — налицо. Ну, и уж коль пошла такая пьянка, в 1598 году, схватив семейный вирус (но уже не сулемы, а мышьяка — в размере 854 мкг на 100 г. тела) отправляется в лучший мир царь Федор Иванович.

Династия Рюриковичей благополучно пресеклась. Новым царем, слегка поинтриговав, становится все тот же Борис Годунов. Взойдя на престол, Борис продолжает политику свертывания всяческой боярской демократии. Естественно, за счет репрессий представителей лучших боярских родов. Старые, еще опричные связи Бориса очень ему в этом помогают.

И так правит долго и счастливо. Аж целых семь лет. До 13 апреля 1605 года, когда он вдруг почувствовал дурноту. Позвали лекаря, но царю стало хуже: из ушей и носа пошла кровь. Весьма вероятно, вирус почившего тиранического семейства оказался стойким и передался теперь уже нахватавшемуся тиранских привычек царю Борису. Каковой и последовал вслед за Федором Ивановичем все в тот же лучший мир.

А между тем, по стране уже который месяц курсирует с отрядами поляков и казаков чудесно воскресший царевич Дмитрий. Или Лжедмитрий I, как предпочитают называть его историки. Шестнадцатилетнего Федора Борисыча Годунова вместе с матерью московские бояре быстренько убивают, и 20 июня 1605 года под всеобщее ликование народа Лжедмитрий I торжественно вступает в Москву.

Московское боярство во главе с Богданом Бельским публично признает его законным наследником и князем Московским. 24 июня рязанский архиепископ Игнатий, ещё в Туле подтвердивший права Дмитрия на царство, возводится в патриархи. Законный Патриарх Иов смещается с патриаршьей кафедры и заточается в монастырь. 18 июля в столицу въезжает царица Марфа, тут же признавшая в самозванце своего сына. А 30 июля происходит венчание Лжедмитрия I на царство.

Все! Дело сделано. Тирания Ивана Грозного и продолжившего его линию Бориса Годунова окончательно свергнута. Ибо царевич Дмитрий не имеет в Москве НИКАКОЙ базы собственной поддержки. И, стало быть, зависит полностью только от окружающих трон бояр. Сбылась мечта идио…, простите — аристократии. С воцарением Лжедмитрия I наступает, наконец, боярское царство .

Басмановы, Бельские, Романовы и еще ряд товарищей, сплотившись вокруг трона, оттесняют от него лишних. Лишними оказались Шуйские, Голицины, Куракины и ряд других товарищей. Которых сначала чуть было не казнили, но потом просто сослали, а затем в вовсе простили. Но они, разумеется, нехорошее в душе затаили.

Итак, все вроде бы хорошо. Но остается ряд шероховатостей. Во-первых, совершенно неприлично начинает вести себя свежеповенчанный на царство царь. Вместо того, чтобы во всем слушаться сплотившихся вокруг трона лучших бояр, он вдруг завел себе "Тайную канцелярию" состоящую исключительно из поляков. Капитаны Мацей Домарацкий, Михаил Склиньский, Станислав Борша и личные секретари царя Ян Бучинский, Станислав Слоньский и Липницкий — вот кто теперь составляет его ближний круг. Бояре просто возмущены тем, что царь "не пускает к себе ни одного русского, высокого или низкого звания, без воли и согласия поляков, которые скоро заберут себе все что ни есть в казне, и она вскоре совсем опустеет".

Т-а-а-а-а-к! Казну — полякам, а нам что?! И ведь мало того: на всякий случай царь учреждает при своей особе иностранную гвардию. Которая должна обеспечивать его личную безопасность, полностью отстранив от дел русскую охрану. Это возмутило уже совсем многих: он, что же это, нам не доверяет?! Ну, подумаешь, своих царей потравили! Дело-то житейское. Наши цари — хотим и травим…

Сплотившихся у трона начинают терзать смутные сомнения: уж не вознамерился ли — теперь уже всем сразу понятно, что Лжедмитрий — сам царствовати и всем владети? В Варшаву отправляются гонцы — сначала швед Петр Петрей, а затем боярский сын Иван Безобразов — с тайным поручением сообщить Сигизмунду, дескать, ошибочка вышла. Никакой это не Дмитрий, а самый настоящий самозванец.

Увы, король под страхом смерти запрещает московским посланцам разглашать подобную информацию. Шведам же, также поддерживавшим Лжедмитрия и вовсе было по-барабану: главное, чтобы седалище , сидящее на Московском троне, четко придерживалось положений торгового договора от 1595 года, крайне невыгодного русским купцам, но зато изрядно пополнявшего карманы их шведских коллег.

Короче, сплотившимся становится окончательно ясно, что произошла огромная и трагическая ошибка. Пригрели на груди змею. Буквально, аспида. И, ясен пень, вовсе никакого не царевича. На Запад рассчитывать тоже не приходится — оттуда помощь не придет. Все придется делать самим. Четко уяснив для себя это обстоятельство, сплотившиеся тут же входят в политические сношения с к счастью так и не казненным Василием Шуйским. У которого с собой было. Вернее — был. Стоявший под Москвой новгородско-псковский отряд, который готовился к походу на Крым.

Вот, силами этого-то отряда сплотившиеся , объединив усилия с Василием Шуйским — во имя спасения Родины от Самозванца — совершают новый государственный переворот. В ночь с 16 на 17 мая 1606 года боярская оппозиция, воспользовавшись озлоблением москвичей против явившихся в Москву на свадьбу Лжедмитрия польских авантюристов, подняла восстание, в ходе которого самозванец был убит. А уже 19 мая группа приверженцев Шуйского "выкликнула" его царём. В каком качестве он и был коронован 1 июня Новгородским митрополитом Исидором. Царь Василий целует крест боярам насчет соблюдения их прав и свобод — уф, кажется можно вздохнуть спокойно…

Увы, только кажется. Ибо беспредел начал из высоких боярских сфер потихонечку спускаться вниз. Народ ощутил на губах вкус беспредела, и этот вкус ему, народу, определенно понравился. Так что, уже в сентябре этого же, 1606 года к Москве приближается целое войско под предводительством Ивана Болотникова.

Советские историки, руководствуясь самым правильным на свете учением, обозвали этот эпизод "крестьянской войной Ивана Болотникова" Дескать, собрались в кучу холопы, понаделали себе копий из вил и кос и двинулись в бой за светлое будущее. Вот только они умолчали об одной маленькой, но важной детали. Это были не просто холопы. Это были, в большинстве своем, боевые холопы. Ратники, оставшиеся в голодные годы без попечения хозяев, но сохранившие свое главное имущество. Пищаль, мушкет или какой другой огнестрел. И, вдобавок к нему, что-нибудь клинковое. Так, на всякий случай.

Правда, никакого другого имущества у них, как правило, не было. Но очень хотелось. А где имуществом еще обзаводиться, если не в Москве?