Андрей Франц - Беспредел и Тирания. Историко-политические этюды о преступлении и наказании

Только не нужно при этом вспоминать норманнов. Не было их там! Ни в одной скандинавской саге не упоминается о плавании по Днепру, о преодолении днепровских порогов и т. д. А, между тем, "росская" навигация по Днепру была регулярной и неоднократно описанной.

Кто не верит — откройте "De administrando imperio" [190] [190] De Administrando Imperio ("On the Governance of the Empire") is the Latin title of a Greek work written by the 10th-century Eastern Roman Emperor Constantine VII. ("For his own son Romanos"). It is a domestic and foreign policy manual for the use of Constantine’s son and successor, the Emperor Romanos II. http://en.wikipedia.org/wiki/De_Administrando_Imperio Константина Порфирородного. Есть там прелюбопытнейшая глава №9, называется "О Россах, которые из России приходят в челнах в Константинополь". В частности, любознательный император записывает названия днепровских порогов — "по-славянски" и "по-росски". Естественно, это разные названия, поскольку славяне с россами в это время еще не смешаны — десятый век, все же. Славяне в это время являются лишь "данниками россов".

В конце 19 века Владислав Норбертович Юргевич не поленился и проверил этимологию упомянутых императором Константином "росских" названий порогов, а также других топонимов и огромного количества имен из древнерусских летописей. И что же мы видим? А видим мы совершенно очевидные венгерские корни фактически во всех топонимах и именах. Иначе говоря, "росские" названия природных объектов были сделаны на угорском, то есть на гуннском, наречии [191] [191] О мнимых норманнских именах в русской истории. Одесса, 1866. 74 С. .

Фактически, "россы" Константина Порфирородного — это угры, составляющие властную верхушку формирующейся в Приднепровье двуэтничной угро-славянской общности. До полной ассимиляции еще далеко, славяне пока еще не более, чем данники угров. Но еще пара столетий, и эта ассимиляция произойдет. Этноним господствующего угорского этноса станет самоназванием Киевской "руси". Вот только, само название Киева при этом придется вести не от мифического "Кия", а от венгерского/угрского kovi — камень.

Венгерско-гуннско-угорская версия происхождения Руси усиленно изымалась из ранних летописных источников в — угоду нормано-германской версии. Но все переписать невозможно. Ведь свидетельства рассеяны по огромному множеству самых различных документов. Все не процензурируешь.

Вот, например фрагмент из рукописи английского посланника Джайлса Флетчера при дворе царя Федора Иоанновича. "Царский дом в России, — пишет он, — имеет прозвание Белого. Название это (как предполагают) происходит от королей венгерских, и это кажется тем вероятнее, что короли венгерские некогда действительно так назывались, как пишут Бонфиний и другие историки этой страны. Именно в 1059 году упоминается об одном Беле, который наследовал брату своему Андрею, обратившему венгров в христианскую веру, от коей они отступили, по безбожию и внушению турков. Второй того же имени прозывался Белою слепым, и некоторые из его преемников носили то же название".

Цитируя одну из бесед Ивана Грозного, Флетчер передает его реплику: "Я не русский, предки мои германцы". И тут же комментирует: "Русские полагают, что венгерцы составляют часть германского народа, тогда как они происходят от гуннов, занявших насильно ту часть Паннонии, которая теперь называется Венгрией" [192] [192] См.: Флетчер Д. О государстве русском. М.: Захаров, 2002. С. 33 . Иначе говоря, для Флетчера в XVI веке венгерско-гуннское происхождение русской знати представляется очевидным фактом.

Впрочем, это не столь важно. А важно то, что в период I–VI веков нашей эры и на западе Европы, и на востоке происходя два фундаментальных социальных процесса. Во-первых, и там, и там происходит первичная селекция . А именно, выделение в германских племенах на Западе и в угорских племенах на Востоке наиболее воинственного человеческого материала. Поодиночке, в составе небольших ватаг, мелкими и крупными дружинами стекаются в места скопления военного элемента те, кто не желает жить от сохи, а намерен жить от меча.

Наиболее близким аналогом такого военно-территориального образования, из всех известных нам, может служить Запорожская Сечь . Место скопления вооруженных ватаг, стекавшихся туда из самых разных мест. На Западе это — общегерманская "Зарейнская сечь". На востоке — общеугорская "Каспийско-Азовская сечь". В результате первичной селекции туда стекаются, по сути — грабители и разбойники. Те, для кого добыча составляет теперь единственный источник благополучия. Труд же становится делом презренным и низким.

Наблюдательнейший Тацит не оставил это без внимания. Вот его описание отделившегося от рода и племени германского военного элемента : "Когда они не идут на войну, то все свое время проводят частью на охоте, но больше в [полной] праздности, предаваясь сну и еде, так что самые сильные и воинственные [из них] ничего не делают, предоставляя заботу и о доме, и о пенатах, и о поле женщинам, старикам и вообще самым слабым из своих домочадцев; сами они прозябают [в лени], по удивительному противоречию природы, когда одни и те же люди так любят бездействие и так ненавидят покой" [193] [193] Корнелий Тацит. О происхождении германцев и местоположении Германии. Гл. XV. .

Итак, первый фундаментальный процесс, происходящий в данный период, это первичная селекция и выделение военно-разбойного элемента из многочисленных племен и этносов — в особые военно-территориальные "сечеподобные" образования. Второй же фундаментальный процесс — военная экспансия "Сечи", когда "сечевики" оседают на территориях облагаемых данью этносов, создавая впоследствии двуэтничные военно-политические образования — Chiefdom’ы. Где автохтонный этнос играет роль "народа", а пришлые становятся его военно-политической верхушкой — аристократией .

Рано или поздно происходит ассимиляция двуэтничной общности, превращение ее в единый народ. Но теперь он уже разделен на аристократию и "низы". Примитивная дань превращается в регулярные налоги. Это, если "низы" остаются лично свободными. Иной вариант — физическое порабощение "низов". Либо силовое порабощение, как у спартанцев, либо финансово-долговое, как у афинян.

Итак, военно-разбойный элемент, выделяющийся из общин в эпоху разложения родового строя и начинающий самостоятельное существование — вот тот корень, из которого вырастают "цветы" аристократии. Это пришло еще оттуда: если англосаксу что-нибудь нужно, он идет и берет . Военно-разбойный элемент, оседающий на "крышуемой" территории превращается в элиту завоеванного народа. Именно с этих пор происходит коренная ломка моделей социального лидерства. На смену обладающим социальным опытом старикам приходят обладающие военной силой вожди. Именно тогда сила — во всех ее проявлениях — становится социальным маркером управляющего сословия.