Эдуард Фролов - Рождение греческого полиса

В соответствии с ведущей ролью землевладения и авторитетным положением монополизировавших этот вид занятий гаморов политический строй в Сиракузах, если и не с самого начала, то очень скоро, в той степени, в какой рано обнаружилось противостояние слоя первопоселенцев, ставших знатью, последующим эпойкам, должен был стать аристократическим. Общим подтверждением этого может служить свидетельство Паросской хроники, которая для времени около 600 г. до н. э. когда в Сиракузах нашла себе убежище аристократическая лесбосская поэтесса Сапфо, отмечает: «в Сиракузах же власть держали в своих руках геоморы (έν Συρακούσαις δέ των [γεω]μόρων κατεχόντων την άρχήν)» (Marm. Par, ер. 36, vs. 52). Свидетельство это, разумеется, надо истолковывать не в том смысле, что тогда, впервые власть в Сиракузах захватили гаморы, а в том, что они уже давно или все еще ею обладали. Во всяком случае, подчеркивание этого обстоятельства хронистом говорит о том, что противоположность между землевладельческой знатью и остальным народом вполне уже обозначилась и строй носил ярко выраженный аристократический характер. [324]

С этим свидетельством корреспондируют и указания Аристотеля (Pol. V, 3, 1, р. 1303 b 17—26); рассказывая о случившейся в Сиракузах в древние времена (έν τοΐς άρχαίοις χρόνοις) ссоре двух молодых людей, которая повлекла за собой общую смуту в государстве, он отмечает, что они были из числа граждан, исполняющих или, как лучше было бы толковать это место, могущих исполнять должности (έν ταΤς άρχαΐς οντων), и что эта их ссора расколола надвое всю корпорацию пользующихся гражданскими правами (τούς έν τω πολιτεύματι), что опять-таки предполагает наличие и другой, не обладавшей правами гражданства части народа. [325]

В нашем распоряжении есть еще ряд свидетельств, позволяющих в какой-то степени воссоздать политическое устройство Сиракуз времени господства гаморов. Ведущую роль в государстве играл какой-то корпоративный орган гаморов, который принимал решения по всем важным вопросам и, в частности, вершил суд. Так, у Диодора гаморы представлены ведущими in corpore судебное разбирательство по делу некоего Агафокла, злоупотребившего общественным назначением (Diod, fr. VIII, 9, 2 —οί δέ γεωμόροι έκριναν την ούσίαν αύτου δημοσίαν είναι κτλ.). Назывался ли этот корпоративный орган советом, как можно было бы заключить со слов Плутарха, рассказывающего в одном из своих сочинений о той же ссоре двух аристократов (Plut. Ргаес. ger. reip. 32, p. 825 с, где разбором дела занимается совет — βούλη), или же собранием привилегированных, о котором упоминает Гезихий (Hesych, s. v. εσκλητος — ή των έξοχων συνάθροισις έν Συρακούσαις), сказать трудно. [326]

Равным образом трудно решить, какую именно должность, исполнял тот Поллид, именем которого позднее обозначали в Сицилии сладкое вино, получавшееся из особого сорта винограда, им впервые пересаженного из Греции на почву Сицилии: (Pollux, VI, 16, со ссылкой на Аристотеля [= fr. 585 Rose [327]]; Hippys Rheg. ap. Athen. I, 56, p. 31 b; Aelian. V. h. XII, 31; Etym. Magn., s.v. βίβλινος οίνος).

В надежности основной части свидетельства о сиракузском правителе Поллиде сомневаться, на наш взгляд, не приходится — она подтверждается высоким авторитетом Аристотеля, который, по всей видимости, касался этого сюжета в «Сиракузской политии». [328]Древнее предание гласило, что Поллид, происходивший, кажется, из Аргоса (об этом упоминается у Поллукса и Афинея), был в Сиракузах царем (так у всех античных авторов) или тираном (выражение более позднего «Большого этимологика»).

Истолковывать это свидетельство вместе с Отфридом Мюллером буквально, т. е. в том смысле, что в древнейший период в Сиракузах существовала царская власть героического типа, [329]по-видимому, невозможно. Трудно себе представить, чтобы коринфские колонисты учредили в основанном ими новом городе царскую власть, между тем как на их родине она была упразднена по крайней мере за 10 лет до вывода колонии в Сицилию (Diod., fr. VII, 9, 5 —за 90 лет до тирании Кипсела, т. е. в 747 г. до н. э.). Но если бы и учредили, то едва ли царем в Сиракузах стал бы кто-либо другой, кроме ойкиста Архия, а между тем о царской власти Архия или его потомков не говорится ни в одном источнике. [330]

Все сказанное выше о гаморах диктует вывод о существовании в Сиракузах едва ли не с самого начала аристократической республики. Но кем же тогда мог быть Поллид? Ф. Ф. Соколов склонен был считать Поллида чем-то вроде эсимнета, назначенного по общему согласию граждан в период начавшихся смут, не столько, впрочем, уже между гаморами и демосом, сколько в среде самих гаморов. Соответственно он относил правление Поллида ко 2-й половине VII в. до н.э., связывая его назначение с какой-то смутой в Сиракузах, приведшей к изгнанию знатного рода Милетидов (Thuc. VI, 5, 1; см. также ниже). [331]Со своей стороны Георг Бузольт, а вслед за ним и Г. Свобода и В. Хюттль выдвинули предположение, что Поллид был выборным главой аристократического правительства в начальный период существования Сиракуз — именно был таким же пританом, какой ежегодно избирался в Коринфе при олигархии Бакхиадов (см.: Diod., fr. VII, 9, 5; Paus., II, 4, 4) и который засвидетельствован для ряда коринфских колоний (на Керкире, в Аполлонии, в Эпидамне). При этом — и опять-таки по аналогии с Коринфом, где выборный глава Бакхиадов, как кажется, продолжал величаться царем (см.: Nie. Dam. fr. 57, 1 и 6 Jacoby),—была высказана догадка, что Поллид мог также носить царский титул. [332]Нам представляется, что эта версия с пританом-царем заслуживает предпочтения: предание о Поллиде отдает такою стариною, что лучше было бы отнести правление этого «царя» к самому раннему времени, когда могущество гаморов было непоколебимым и в эсимнетах еще не было потребности, нежели к периоду уже начавшихся смут.

Так или иначе, с единоличным пританом во главе или без него, но господство гаморов в Сиракузах рано стало решающим фактором политической действительности и, разумеется, было надлежащим образом оформлено, приобретя очень скоро черты укоренившегося режима. Однако, сколь бы прочным ни было положение гаморов, жизнь постепенно стала выдвигать перед ними все новые проблемы, которые от десятилетия к десятилетию все труднее становилось разрешать. Главными факторами, создававшими эти проблемы, были непрерывный приток новых колонистов и естественный экономический прогресс, связанный с освоением хоры и развитием городских промыслов. Вехами, которыми отмечено воздействие этих факторов на социально-политическую жизнь Сиракуз, являются вывод дочерних колоний, с одной стороны, и внутренние распри — с другой.

В особенности много проблем создавал, по всей видимости, приток новых колонистов, который должны были стимулировать те социально-политические пертурбации, что охватили Элладу в VII в. до н. э. и привели к падению традиционных аристократических режимов и установлению тираний (в Коринфе, в частности, это случилось в 657 г. до н. э.). Отчасти в силу затрудненности доступа к земле, преимущественным правом на которую, по крайней мере в ближайшей округе Сиракуз, пользовались первопоселенцы, отчасти же ввиду новых возможностей, которые открывало занятие ремеслами и торговлей, эпойки по большей части оседали в городе. За их счет рос демос —свободная, но в силу своей, так сказать, второстепенности лишенная активных гражданских прав прослойка народа. Вследствие своего неполноправного положения слой этот мог стать естественною опорою для происков всяких честолюбцев, а со временем, осознав свою силу, — ведь масса и значение городского демоса должны были неуклонно возрастать, — и сам мог выступить инициатором переворота. [333]