Джон Робертс - Мировая история

Предположение о такой воле Бога Августин сделал по виду двух городов. Один город был приземленным, его основали люди сортом пониже, поэтому он выглядел далеким от совершенства, сотворенным греховными руками, каким бы великолепным внешне ни казался и какую бы важную роль время от времени ни играл в божественном промысле. Иногда преобладает его греховный аспект, и становится ясно, что люди должны сбежать из приземленного города – но Вавилону тоже предназначалась своя роль в божественном плане. Другой город был небесным городом Бога, общиной, основанной на вере в обещания Бога о спасении, и к такой цели человечество готово было совершить опасное паломничество из приземленного города. При этом людей будет вести и вдохновлять церковь. В церкви следовало сформировать одновременно символ города Бога и средство его достижения. С появлением церкви изменился весь ход истории: с того момента стало ясно видно борьбу в мире добра со злом, а спасение человечества заключалось в его защите. Такие аргументы повторяются вслух постоянно до самых наших времен.

В аргументации Августина эти два города выглядят по-другому. Иногда они представляются двумя группами людей: теми, кто приговорены к наказанию в следующей жизни, и теми, кто совершает паломничество к славе. Эти города воплощают в себе деления всего рода человеческого здесь и сейчас, а также всех тех, кого уже настиг суд божий со времен Адама. Но Августин считал, что принадлежность к церкви совсем не означает принадлежность к одной группе и то, что остальная часть человечества принадлежит к другой. Возможно, сила воззрений Августина со всей мощью проявлялась в их двусмысленности, слабости натяжения нитей аргумента и предположения. Государство нельзя было просто так называть приземленным и ущербным: ему отводилась своя роль в божественном замысле, а правительство по его природе было Богом данным. Позже по этому поводу было сказано весьма много; от государства потребуют оказать церкви услугу через предохранение ее от земных врагов и при помощи ее собственной власти по навязыванию чистоты веры. Но все-таки мандат небес (как сформулировали это представители еще одной цивилизации) могли отозвать, и, когда это случалось, даже такое событие, как разграбление Рима, выглядело всего лишь одним из ориентиров в процессе осуждения греха. В конце Город Божий должен победить.

Блаженный Августин в своем величайшем труде избегает простых определений, причем, возможно, он избегает их во всех смыслах. Августин заслуживает гораздо большего внимания, места для которого в настоящей книге не хватит. Его, например, считали внимательным и добросовестным епископом, любящим пастором для прихожан; он к тому же устраивал гонения на раскольников и заслужил сомнительную славу тем, что убедил правительство империи применить силу против донатистов. Он написал захватывающее церковное исследование, которое, притом что представляется глубоко противоречащим фактам его молодости, послужило основанием для литературного жанра романтической и вдумчивой автобиографии. Он мог быть художником словесного выражения – использовать латинские слова, а не греческие (ему пришлось просить помощи у Иеронима Стридонского в переводе своих трудов на греческий язык) – и считался заслуженным ученым-богословом, но его художественность происходила из страсти, а не из мастерства, и его латынь часто грешила малой выразительностью. И все равно его творчество пропитано римским прошлым. Именно с высоты своего мастерства римской традиции он взирал, образно говоря, очами христианской веры на туманное, неясное, а для кого-то еще и пугающее будущее. В своем творчестве он, возможно, воплотил традиции двух древних культур более полно, чем кто-либо еще в те времена раскола, и, скорее всего, именно поэтому полторы тысячи лет спустя он все еще возвышается над ними.

В ходе вооруженных вторжений германцев сформировались первые народности современной Европы. Они подразделяются на четыре основные группы. Самые северные племена саксов, англов и ютов устремились на территорию старинной римской провинции Британия, начиная с IV столетия, и осели там задолго до того, как этот остров покинули его обитатели, когда последний римский император, провозглашенный своими солдатами, переправился с армией в Галлию в 407 году. Британию в то время оспаривали сменявшие друг друга группы захватчиков и романо-британские жители до появления на ее территории в начале VII века семи англосаксонских княжеств, окруженных кельтским миром, состоящим из Ирландии, Уэльса и Шотландии.

Притом что первые британцы все еще жили коммунами, предположительно сохранявшимися до X века, а возможно, и дольше, романо-британская цивилизация исчезла полностью, в отличие от остальных западных цивилизаций, от которых остались хоть какие-то следы. От романо-британской цивилизации не осталось даже языка; его практически полностью заменил германский язык. Мимолетные проявления последних попыток романо-британского сопротивления воплотились в легенде о короле Артуре и его рыцарях, которые служат неким напоминанием о высоком боевом искусстве конной гвардии последнего римского императора, но не более того.

Следов административной или культурной преемственности между этой провинцией империи и княжествами варваров фактически не сохранилось. Имперское наследие передалось будущей Англии в виде физических памятников. Они достались в форме руин городов и усадеб, редких христианских крестов или величественных сооружений типа Вала Адриана, над происхождением которых ломали голову переселенцы, пока им не осталось ничего другого, как поверить в легенду о том, что их возвели великаны, обладавшие сверхчеловеческой силой. Некоторые из этих реликвий, таких, например, как банный комплекс, сооруженный на термальных источниках в городе Бат, пропали из вида историков на сотни лет, а в XVII и XIX веках их вновь открыли люди усилиями хранителей древностей. Сохранились проложенные римлянами дороги, иногда на протяжении столетий служившие в качестве торговых маршрутов, даже когда их конструкции разрушались под действием времени, ненастья и любителей дармового строительного материала. В конце упомянем естественных переселенцев, прибывших вместе с римлянами и прижившихся в Британии: имеются в виду такие зверьки, как хорек, или растения вида горчицы, служившей приправой к жареной говядине, тысячу с лишним лет спустя ставшей своего рода мифологизированным блюдом. А вот от духовных ценностей, созданных римлянами, нам практически ничего не досталось. Исчезло романо-британское христианство, каким бы оно ни было, и хранители этой веры удалились на некоторое время в туманную даль, где монахи кельтской церкви вынашивают свои думы. Так возник еще один Рим, призванный преображать английскую нацию, а не римскую империю. А до преображения английской нации преобладающее, как нигде более, формирующее влияние в пределах данной старинной имперской территории будет оказывать германская традиция.