Джон Робертс - Мировая история

Во всех этих запутанных событиях трудно разобраться, но следует все-таки обратить внимание на еще одно основное движение народов, позволяющее объяснить перекраивание европейской расовой и культурной карты V столетия. В обмен на колонизацию Аквитании западный император заручился обещанием вестготов оказать ему помощь в изгнании с территории Испании остальных посторонних пришельцев. Самыми опасными среди них считались вандалы, принадлежавшие восточногерманскому племени с балтийских берегов. В 406 году оголенная граница по Рейну, солдат с которой послали защитить Италию от нашествия вестготов, тоже пала, и вандалы с говорящими на персидском языке аланами ворвались в Галлию. Оттуда они ринулись на юг, по пути осаждая города и грабя население, перешли Пиренеи, чтобы в Испании провозгласить государство вандалов.

Спустя 20 лет их позвал в Африку римский губернатор-раскольник, нуждавшийся в помощи вандалов. Вестготы вытеснили их из Испании. В 439 году вандалы взяли Карфаген. В царстве вандалов Африки теперь появилась своя морская база. Им предстояло оставаться там на протяжении без малого 100 лет, и в 455 году они тоже отправились брать Рим. Рим они взяли и оставили свое имя в истории, ставшее синонимом бессмысленного разрушения бесценных культурных памятников. Ужасное само по себе разрушение Рима ничто по сравнению с захватом вандалами Африки, послужившим смертельным ударом по старинной западной империи. Теперь Римская империя утратила львиную долю своей экономической базы. Невзирая на то что восточные императоры все еще могли себе позволить мощные усилия и прилагали их на западе, римская власть там дышала на ладан. Уже в 402 году западный император и сенат бежали из Рима в Равенну, послужившую последней столицей империи в Италии. В использовании варваров против варваров проявилась фатальная ущербность империи. Совокупный эффект от свежих внешних воздействий сделал ее восстановление невозможным.

Для защиты Италии требовалось оставить Галлию и Испанию на милость вандалов, а их вторжение в Африку означало утрату Римом зерноводческих провинций.

Полный крах наступил в Европе в третьей четверти текущего века. Он последовал за величайшими нашествиями гуннов. Эти кочевники способствовали вытеснению германских племен на Балканы и в Центральную Европу после предварительного разорительного захода в Анатолию и Сирию. К 440 году во главе гуннов стоял Аттила, при котором их мощь достигла высшего предела. Из Венгрии, где заканчивается широкий степной коридор из Азии, он с огромным войском союзников в последний раз повернул на запад, но потерпел поражение в сражении под Труа в 451 году от «римской» армии вестготов, которой командовал воевода происхождением из варваров. Больше гунны угрозы не представляли; Аттила умер два года спустя, а перед кончиной он собирался жениться на сестре западного императора и по возможности самому занять императорский трон. После смерти Аттилы среди гуннов начались распри, чем воспользовались их подданные на территории Венгрии, поднявшие массовое восстание и разгромившие их войско. С тех пор следы гуннов в истории практически исчезают. У них на родине в Центральной Евразии формируются новые конфедерации кочевников. Им предстоит сыграть похожую роль в будущем, но с рассказом о них можно повременить.

Гунны нанесли добивающий удар империи на Западе; один император послал своего понтифика просить мира у Аттилы. Последнего западного императора в 476 году сверг германский военачальник Одоакр, и формальная верховная власть над империей перешла к восточным императорам. Притом что Италия, как и остальная часть прежних западных провинций, стала с тех пор царством варваров, самостоятельным во всех отношениях кроме названия, своим сувереном итальянцы видели императора, хотя тот мог находиться в Константинополе. Остальная часть Западной Европы перешла под власть кочевников из Центральной Евразии; фундаментом появившихся новых царств стали народ, традиции и представления, получившие развитие в степях Центральной Евразии, а также влияние готов, аланов и гуннов, которое они оказывали на германские племена, общавшиеся с ними. Тем, кто жил на континенте, этот мир казался совершенно неизведанным.

Структура, которая под ударами варваров уступила путь новым веяниям времени, в последние 10 лет своего существования постоянно напоминала о себе самым зловещим образом. Она вроде бы все время куда-то исчезала; поэтому практически невозможно назвать точную дату ее конца. Вряд ли 476 год запомнился живущим в то время чем-то знаменательным. Появление царств варваров можно назвать всего лишь логическим развитием зависимости римлян от отрядов варваров, составлявших их полевое войско, и заселения федератами приграничных районов. Самим варварам ничего сверх того, что им удавалось элементарно награбить, не требовалось. Совершенно определенно они не собирались заменять императорскую власть какими-то своими собственными порядками. Некий гот, как утверждают, высказался вот так: «Я надеюсь остаться в глазах потомков тем, кто восстановил Рим, ведь не могу же я вдруг оказаться узурпатором!» Гораздо большую и основательную опасность представляли угрозы, а не бахвальство варвара.

В социально-экономическом плане та же легенда III столетия повторилась в столетии V. Города приходили в упадок, а их население сокращалось. Государственная служба все больше скатывалась к дезорганизации, поскольку чиновникам приходилось как-то защититься от роста цен на товары, требуя денег за выполнение своих обязанностей. Хотя поступления в казну сократились из-за утраты ряда провинций, щедрые расходы двора удавалось сохранять за счет продажи государственных должностей за деньги. Зато от самостоятельности ничего не осталось. Власть римских императоров всегда опиралась на мощь их армии, но последние правители Западной империи дошли до такой стадии, что на равных вели переговоры с военачальниками варваров, которых им приходилось обхаживать, а потом и вовсе превратились в их марионеток, запертых в последней столице империи Равенне. Современники оказались правы в том смысле, что увидели в разграблении Рима в 410 году окончание эпохи, так как в этом событии обнажилась истина того, что в Римской империи не осталось места для духа романитас .

К тому времени появилось множество новых свидетельств того, что происходило в империи. Последний император династии Константина попытался в период своего краткосрочного правления (361–363 гг.) восстановить языческие культы; тем самым он заслужил себе историческую известность (а в глазах христиан позор) и звучное звание «Отступник», хотя больших заслуг за ним не числится. Он полагал, что восстановление старинных жертвоприношений должно обеспечить былое благополучие, но ему выпало слишком мало времени, чтобы проверить правильность такого своего суждения. Самым поразительным теперь могло выглядеть бесспорное предположение о неразрывном переплетении религии и общественной жизни, на котором базировалась его политика и которым определялось генеральное соглашение; корни происхождения такого предположения уходили в римскую, а не христианскую почву. Юлиан не смел ставить под сомнение труды Константина, а Феодосий как последний правитель единой империи в 380 году наконец-то запретил публичное богослужение древним идолам.