Джон Робертс - Мировая история

Подавляющее большинство из них вывезли из Африки, первых африканских рабов, завезенных в Европу, продали в Лиссабоне в 1444 году. В самой Европе рабство к тому времени практически исчезло (хотя европейцев все еще обращали в рабов и продавали в рабство, но этим занимались арабы с турками). Теперь рабству предстояло получить широкое распространение на новых континентах и приобрести бесчеловечную связь с расовой дискриминацией. В течение двух или трех лет португальцы продали больше тысячи африканцев, а для расширения работорговли в Западной Африке европейцы открыли постоянную факторию для приема рабов. По этим данным можно судить о том, как быстро европейцы увидели источник большой поживы, обещанной новым каналом движения товара, но судить о предстоящем масштабе данного предприятия пока было рано. Зато с самого начала никто не скрывал крайней жестокости зарождающегося бизнеса (португальцы быстро перешли к захвату детей, чтобы их родители послушно шли в рабство) и готовности самих африканцев к участию в нем; когда пришло время отправиться за рабами дальше внутрь континента, европейцы просто стали поручать это дело местным властелинам, которые сгоняли пленников толпами и передавали их работорговцам оптом.

Почему Африка превращается в центр такого бедствия человечества, как работорговля? Причина во многом лежит в представлении о расовом превосходстве: кое-кто из европейцев уже тогда рассматривал африканцев в качестве трудолюбивого, послушного скота, лишенного человеческого рассудка. Эти расистские представления могли возникнуть скорее в силу сосредоточения основного внимания торговцев рабами на Африке, чем из-за слабости практически всех африканских политических структур или сотрудничества многих африканских вождей или торгашей, даже притом, что последние причины все-таки сыграли свою роль. Само то, что у европейских держав уже существовали фактории почти на всем африканском побережье, и сопротивление одновременно со стороны коренных американцев и их жрецов, пытавшихся отвратить от массового порабощения в обеих Америках, также служило указанием на Африку как на континент, откуда можно было привозить рабов. Как ни странно, европейский расизм сыграл свою роль в формировании атлантического смешения всех этнических групп с миллионами африканцев, расселенных по всему американскому континенту.

На протяжении долгого времени жители Европы, а также португальских и испанских поселений на атлантических островах приняли практически всех рабов, завезенных из Западной Африки. Потом все поменялось. С середины XVI века африканских рабов доставляли через Атлантику в Бразилию, на острова Карибского моря и североамериканский материк.

Таким образом, начинается продолжительный период радикального роста объема работорговли, демографические, экономические и политические последствия которого достались даже нам, нынешним обитателям планеты. Африканское рабство, основанное на продаже одними африканцами других африканцев португальцам, англичанам, голландцам и французам и их последующей перепродаже другим европейцам в Америке, представляется явлением с намного более глубокими последствиями, чем порабощение европейцев османами или тех же африканцев арабами. Приблизительное количество обращенных в рабство африканцев тоже внешне легче себе представить, но только очень приблизительно. Львиная доля трудовых ресурсов, за счет которых возникли и стали приносить доход американские колонии, состояла из африканских рабов, хотя в силу климатических факторов рабское население распределялось по американскому континенту неравномерно. Огромное большинство рабов всегда использовалось в сельском хозяйстве или для обслуживания бытовых потребностей хозяев: темнокожие ремесленники или, позже, фабричные рабочие встречались совсем нечасто.

Работорговля к тому же представляла большую коммерческую важность. Иногда она приносила громадные барыши, и ею в известной степени объясняется переполненность трюмов невольничьих судов, в которых из-за духоты в пути погибал живой товар. Уровень смертности на один вояж невольников в таких судах редко составлял меньше 10 процентов, а иногда намного превышал этот ужасный показатель. Предполагаемая ценность такой торговли считалась огромной и выгодной для многих, хотя средняя доходность на вложенный капитал, как правило, сильно преувеличивалась. На протяжении двух веков работорговля постоянно вызывала дипломатические пререкания и даже войны, так как правители разных стран стремились ею заняться или ввести собственную монополию на нее. Возня вокруг такого рода торговли служит свидетельством ее важности в глазах европейских государственных деятелей без учета ее экономической оправданности.

Когда-то широкое распространение получило предположение о том, что прибыли от работорговли послужили капиталом для европейской индустриализации, но от этого заблуждения все отказались. По крайней мере, к главным источникам их больше не относят. Европейская индустриализация представляется медленным процессом. Еще до 1800 года, притом что примеры сосредоточения промышленных предприятий уже можно было обнаружить сразу в нескольких европейских странах, одновременный рост перерабатывающей и добывающей промышленности являл собой по большому счету укрупнение мелкотоварного ремесленного производства и его техническое усложнение, а не радикальное обновление приемов и законодательной базы. За два столетия занятия артиллерийским делом горная промышленность и металлургия вышли на большую высоту развития, в то время как научная аппаратура и механические часы служат нам свидетельством широкого распространения навыков, необходимых для изготовления изделий для проведения измерений с высокой точностью результата. И понятия, приобретенные деятелями науки, начинали постепенно переходить в производство, и на их основе формировались новые направления технологии.

Такого рода достижения послужили формированию первой модели промышленной эпохи и постепенному коренному изменению традиционных отношений с Азией. На протяжении многих столетий восточные мастера изумляли европейцев своим тонким искусством и высочайшим качеством изделий. Азиатский текстиль и керамика обладают превосходством, которое прижилось в бытовом европейском языке: слова фарфор, муслин, набивной ситец (миткаль), капок (растительный пух) используются до сих пор. В XIV и XV веках европейцы начинают догонять азиатов, особенно в овладении современными механическими и техническими навыками. Азиатские монархи начали искать европейцев, которые могли бы научить их подданных изготовлению эффективного огнестрельного оружия; они даже занялись коллекционированием механических игрушек, предлагавшихся в изобилии на европейских ярмарках.