Джон Робертс - Мировая история

В 1970-х годах по миру пошли упорные слухи о пытках и массовых репрессиях в таких странах, как Аргентина, Бразилия и Уругвай, когда-то относившихся к цивилизованным и правовым государствам. Чили повезло с более продолжительной и последовательной историей конституционного образа правления, чем у большинства ее соседей, которые продержались до тех пор, пока на выборах 1970 года расколовшиеся правые не пригласили в свою коалицию социалистическое меньшинство. Когда новое правительство при Сальвадоре Альенде перешло к политике так называемого социализма чилийского типа, предусматривавшей национализацию медных рудников, перераспределения земли и принудительное повышение оплаты труда бедноты, обременение экономики вызвало бешеную инфляцию и нехватку потребительских товаров. Чилийские политики правого толка вывели на улицы недовольный народ, и итогом массовых выступлений в 1973 году стал военный переворот, получивший одобрение в Вашингтоне. Многие чилийцы из среднего сословия, напуганные ухудшением ситуации, тоже согласились подчиниться своей хунте из убеждения в том, что свергнутое правительство находилось под контролем коммунистов. Таким образом закончился самый долгий в Южной Америке эксперимент с конституционным правлением.

Новое авторитарное военное правительство Чили в скором времени продемонстрировало свою решительность, осуществив безжалостное и поголовное преследование своих противников и критиков, причем с применением самых жестких методов. В конечном счете чилийские военные восстановили экономику своей страны, а с конца 1980-х годов даже стали производить впечатление, что способны вести себя вполне умеренно. Но любое послабление только вело к углублению идеологического раскола в чилийском обществе, невиданному в этой стране когда-либо до того, и эта страна превратилась в наглядный символ опасностей, дремавших и в остальных латиноамериканских странах. Хотя разным странам угрожали собственные единственные в своем роде опасности. К 1970-м годам в Колумбии уже шла гражданская война (все еще не прекратившаяся с наступлением следующего столетия) за право контроля над громадным производством в этой стране кокаина, которое фактически раскололо государство.

На несчастный и сбитый с толку народ континента в качестве венца всех его бед навалился еще и нефтяной кризис начала 1970-х годов. Из-за него проблемы внешнего долга латиноамериканских стран – импортеров нефти (то есть большинства из них, кроме Мексики и Венесуэлы) полностью вышли из-под контроля. В последующие два десятилетия в той или иной стране испробовали самые разные препараты экономического оздоровления, но все они оказались бесполезными или неприемлемыми. Казалось невозможным справиться с безудержной инфляцией, процентными начислениями на внешнюю задолженность, перекосами в распределении ресурсов, считающимися результатом былого убогого правления, а также с управленческими и культурными изъянами, на которых выросла продажная администрация. В 1979 году аргентинское правительство ушло в отставку из-за массовых выступлений, и в следующем десятилетии аргентинцам досталась инфляция на уровне 20 тысяч процентов.

Латинская Америка все еще остается, и, возможно, даже в большей степени, чем прежде, взрывоопасным, беспокойным континентом государств, все больше отдаляющихся друг от друга, невзирая на их общие корни, но совершенно разные источники страданий. К проблемам, связанными с индейцами, рабами, опытом колониального и постколониального существования, мощно отразившимся в различиях экономического благополучия, теперь добавились новые линии раздела, прочерченные в 1950-х и 1960-х годах с появлением критериев развитых, оснащенных передовой техникой обществ, блага которых предназначаются для состоятельных людей, а не бедноты. Точно так же, как в Азии, хотя и не так навязчиво, перекосы воздействия современной цивилизации на общества с глубокими историческими корнями теперь заметны гораздо нагляднее, чем когда-либо прежде, даже если Латинская Америка подвергалась некоторым из них с XVI века. Но в 1980-х годах они нашли дополнительное выражение через идеологию террора, проповедуемую радикалами и сторонниками жесткой руки в равной степени, и они продолжали угрожать цивилизованным и правовым стандартам, назначенным раньше.

В 1990-х годах случилось фундаментальное восстановление правового и демократического порядка правления и возрождение экономики в основных латиноамериканских государствах. Во всех этих странах формально отстранили от власти военное правительство. В конечном счете одна только Куба осталась как режим, откровенно не признающий демократию. Тем самым латиноамериканские страны укрепили совместные связи. Власти Аргентины и Бразилии одновременно согласились закрыть свои программы разработки ядерного оружия, в 1991 году они вместе с правителями Парагвая и Уругвая договорились о создании общего рынка (общий рынок стран Южной Америки, сокращенно – Меркосур), при котором сразу началось масштабное снижение тарифов. В 1996 году к Меркосуру присоединилась Чили. Сложившаяся тогда общая многообещающая атмосфера омрачилась всего лишь несколькими попытками переворота, но экономические условия удержались на прежнем уровне. К несчастью, экономические условия в середине десятилетия стали расшатывать континент, и ближе к его завершению чиновникам Международного валютного фонда пришлось разрабатывать новые меры по спасению Аргентины и Бразилии от свалившихся на них бед. Проблемы предвещало то, что аргентинцы привязали курс своей валюты к курсу доллара США (который сам по себе служил источником трудностей), а бразильцы снова начинали замечать разгон инфляции. Тем временем аргентинский долг перед иноземцами вырос настолько, что вышел из-под контроля. Международное сообщество готовилось к отказу платить по долговым обязательствам невиданного объема. К завершению 2001 года население Буэнос-Айреса снова вышло на улицы и после известного кровопролития и свержения трех президентов за десять дней получило возобновление дефляции и трудные времена.

С начала 2000-х годов весь мир ясно увидел, кто выиграл, а кто проиграл от экономического роста, начинавшегося в большинстве латиноамериканских стран. Притом что экономические системы многих стран развивались быстрее, чем они росли с 1950-х годов, внутренняя отдача от всех этих достижений доставалась населению после распределения очень неравномерно. В Бразилии, например, по большинству стандартов сложилось самое несправедливое общество на Земле. В то время как на самые передовые 10 процентов его населения, составляющего 170 миллионов человек, распространяется уровень жизни, сопоставимый со средним уровнем в ЕС, самой бедной половине бразильцев прогресс с 1990-х годов дал совсем немного. Избрание во многих латиноамериканских странах правительства левого толка в начале 2000-х годов служит отражением озабоченности народа растущим неравенством. Но даже радикальные деятели в широком их спектре от венесуэльского пламенного народника Уго Чавеса до умеренных президентов-социалистов Мишеля Бачелета в Чили (избран в 2006 г.) и Луиса Инасиу Лулы да Силвы в Бразилии (избран в 2003 г.) не желают затевать ориентированных на рынок реформ предыдущего десятилетия, которые, как принято считать, произвели первый экономический рывок, переживаемый этими странами на протяжении жизни больше чем целого поколения. Поэтому остается признать, что противоречие между экономическим ростом и удручающей нищетой останется ключевым вопросом в развитии Латинской Америки в течение многих следующих лет.