Банеш Хофман - Альберт Эйнштейн. ТВОРЕЦ И БУНТАРЬ.

Ассистент Планка Макс фон Лауэ обратился к Эйнштейну с просьбой встретиться с ним в Берне летом 1906 г. Представляется (хотя и нельзя утверждать это со всей определенностью), что Лауэ машинально решил, будто бы Эйнштейн работает в Бернском университете. Конечно же, Лауэ был крайне удивлен, обнаружив, что человек, постигший свойства пространства и времени и высказавший о них столь поразившие Планка мысли, всего лишь простой служащий, которого Лауэ едва удостоил взглядом, когда разыскивал Эйнштейна в Бюро патентов. Их встреча положила начало дружбе на всю жизнь, и Лауэ, ставший позднее Нобелевским лауреатом, написал в 1911 г. первую монографию по теории относительности.

А Эйнштейн, не дожидаясь всеобщего признания своей работы, продолжал выпускать научные статьи, в которых развивал свои идеи о квантах, броуновском движении и относительности. Не надо забывать, что памятный 1905 г. еще не закончился: в декабре Эйнштейн послал в «Annalen der Physik» вторую работу о броуновском движении. Она была опубликована в 1906 г. А в 1907 г., как мы уже знаем, он окончательно сформулировал эквивалентность массы и энергии, что нашло конкретное выражение в роковом уравнении Е = тс 2. Мы еще не упомянули, что в той же самой статье Эйнштейн сделал первый шаг на том пути, который через много лег привел его к созданию одного из величайших шедевров науки — общей теории относительности. Одного этого было бы достаточно, чтобы 1907 г. вошел в историю науки. Однако в этом же году Эйнштейн неожиданно приобретает главного своего союзника — немецкого математика Германа Минковского, профессора прославленного Геттингенского университета в Германии. В декабре 1907 г. Минковский сделал выдающийся вклад в теорию относительности.

Мы подробно остановимся на этих достижениях и Эйнштейна, и Минковского в 1907 г., но не в хронологическом порядке, а там, где это будет уместно с точки зрения логики повествования. Пока же заметим, что Минковский был профессором математики в Цюрихском политехникуме именно тогда, когда Эйнштейн там учился, причем последний крайне не регулярно посещал лекции Минковского, за что тот считал Эйнштейна лодырем.

Не все приняли теорию относительности с энтузиазмом. Даже благосклонно настроенным по отношению к ней физикам нелегко было понять и оценить новые идеи о пространстве и времени. Так что по мере распространения слуха о том, что предложил Эйнштейн, многие люди — и физики, и философы, и неспециалисты — принялись резко осуждать его идеи. Однако — и это чрезвычайно важно — все больше и больше выдающихся ученых приходили к тому, чтобы принять их.

И хотя Эйнштейн начал уже пользоваться некоторой славой среди ученых, он все еще оставался в Берне и испытывал немалые трудности, совмещая напряженную научную деятельность с ежедневной восьмичасовой работой в Бюро патентов. Сложившиеся в конце 1907 г. благоприятные обстоятельства вновь натолкнули его на мысль о занятии должности приват-доцента, с тем чтобы иметь возможность стать когда-нибудь профессором. А так как для этого нужно было подать конкурсную работу, он отослал в Бернский университет свою статью 1905 г. по теории относительности.

Работу не приняли, причем в качестве одной из причин была названа ее непонятность. С вполне естественным огорчением Эйнштейн отказался от попыток получить место преподавателя в университете. 3 января 1908 г. Эйнштейн написал об этом своему другу Марселю Гроссману — тот, несмотря на очень молодые годы, уже был профессором математики в Цюрихском политехникуме: «Рискуя показаться тебе смешным, я все же должен обратиться к тебе за практическим советом. Я готов предпринять активную попытку получить место преподавателя (математики и физики) в техникуме в Винтертуре. Приятель, который преподает там, сообщил мне под строжайшим секретом, что, вероятно, там скоро откроется вакансия. Не думай, что мною движет мания величия или какая-либо другая страсть, скорее, причиной тому — мое страстное желание продолжать свою индивидуальную научную работу в не столь неблагоприятных условиях, уж это-то ты, безусловно, поймешь.

„Но почему же он хочет ухватиться именно за эту работу?“ — подумаешь ты. Причиной тому — моя уверенность, что тут у меня есть наилучший шанс, так как:

1. Я уже однажды замещал там преподавателя в течение нескольких месяцев.

2. Я в приятельских отношениях с одним из тамошних преподавателей.

А теперь я спрошу тебя: как мне быть? Следует ли мне нанести визит, чтобы продемонстрировать свои высокие преподавательские способности и доказать, что я — достойный гражданин? Кого именно следовало бы повидать? Не произведу ли я плохое впечатление (не говорю на швейцарском диалекте немецкого языка, еврей и т. д.)? Более того, стоит ли в таком разговоре хвалиться своей научной работой?»

Эйнштейн активно искал и другие возможности. В январе того же года он подает заявление на вакантное место преподавателя математики в Цюрихской кантональной гимназии. Однако это место ему не понадобилось: кажется, судьба потихоньку становилась к нему более благосклонной. 28 января профессор Альфред Клейнер (не без его участия сначала была отклонена, а затем одобрена работа, которую Эйнштейн подавал в Цюрихский университет на соискание степени доктора философии) послал Эйнштейну загадочную открытку, выразив свое пожелание связаться с ним по важному для них обоих вопросу.

Пытаясь привлечь Эйнштейна в Цюрихский университет на должность профессора, Клейнер настоятельно просил его не только вновь попытаться стать приват-доцентом Бернского университета, но и ставить его, Клейнера, в известность обо всех предпринимаемых действиях с тем, чтобы в случае неудачи тот мог обдумать, как помочь Эйнштейну обойти все трудности получения места профессора.

Эйнштейн предпринял еще одну попытку. На этот раз все обстояло лучше, и в 1908 г. он стал приват-доцентом Бернского университета. Правда, поначалу это не принесло ожидаемых перемен к лучшему. Он по-прежнему отрабатывал положенные ему часы в Бюро патентов, а в дополнение теперь еще и читал лекции в университете. Приват-доцентам повсюду — не только в Берне — не было положено жалованье. Посещение лекций было платным, и внесенные студентами деньги шли лектору. Профессора, хотя и получали жалованье, оставляли за собой чтение хорошо посещавшихся обязательных курсов лекций и тем самым увеличивали свои доходы. Приват-доцентам же доставались обычно спецкурсы, которые привлекали лишь немногих студентов и приносили сущие гроши. Доходы Эйнштейна от чтения лекций в Бернском университете были мизерными. Лишь Бессо да еще один-два студента были его постоянными слушателями.

В те дни Эйнштейн был не слишком хорошим лектором. Его голова была занята более важными вещами. Но если он собирался получить когда-либо место профессора, ему предстояло пройти через все обряды посвящения в члены ученого племени. Это вызывало у него неудовольствие и даже протест. Хотя и внешний вид, и манера поведения Эйнштейна очень мало соответствовали академическим нормам, он не пытался что-либо изменить. Сестра Эйнштейна, Майя, вспоминает об одном эпизоде. В нем отражается то впечатление, которое Эйнштейн производил на окружающих. Она училась в Бернском университете и как-то решила посетить лекцию Эйнштейна. Майя спросила у служителя, в какой аудитории читает лекцию ее брат, доктор Эйнштейн. Видя перед собой элегантную молодую особу, служитель выпалил в крайнем изумлении: «Что? Этот… парень Ваш брат?» А когда Клейнер посетил без предупреждения лекцию своего протеже и после этого раскритиковал его преподавательские способности, Эйнштейн ответил: «А мне и не нужно место профессора в Цюрихе».