Дмитрий Пучков - Нацизм

Из этого можно сделать вывод, что 26 с лишним миллионов уничтожились сами собой. На самом деле, как объясняет нам Марк Солонин, немецкие солдаты были хорошие, а преступные приказы отменялись.

В завершение хочу акцентировать внимание на том, что этнический мотив часто учитывался в ходе уничтожения. Например, из сообщения капитана Межгрависа из 321-го латышского полицейского батальона видно, что русских ненавидели остервенело. Он пишет: «Я выполнял распоряжение генерала Еккельна (Еккельн – главный эсэсовец группы армий «Север». – Примеч. Е. Я. ), который приказал уничтожить все русское на своем пути. Я сжег более 200 сел и деревень. Сжигали также детей и стариков, так как с ними некогда было возиться. Полегло их тут тысяч десять, а может быть, и больше, всего разве упомнишь. Их и не следует щадить, а уничтожать всех до единого. Приказ Еккельна есть приказ фюрера, и мы должны защищать их интересы». Офицер русской освободительной армии Балтиньш сообщал в Ригу полковнику Позднякову: «В 1944 году я приехал в деревню Морочково. Вся она была сожжена. В погребах хат расположились латышские эсэсовцы. Я спросил у одного из них, почему вокруг деревни лежат непогребенные трупы женщин, стариков и детей, сотни трупов, а также убитые лошади. Сильный трупный запах носился в воздухе. Ответ их был таков: “Мы их убили, чтобы уничтожить как можно больше русских”». Еще один подчиненный Гиммлера, офицер вспомогательной нацистской полиции Рейнгард Рецлав, вспоминал, что прослушал «несколько лекций руководящих чиновников германской тайной полевой полиции, которые прямо утверждали о том, что народы Советского Союза, в особенности русской национальности, являются неполноценными и должны быть в подавляющем большинстве уничтожены, а в значительной своей части использованы русскими помещиками в качестве рабов». Этот ефрейтор отметился тем, что затаскивал людей в душегубки в харьковской тюрьме. Приведу еще строки из воспоминаний русского эмигранта Ростислава Завадского, который вступил в вермахт и воевал на территории СССР против советских войск. Осенью 1941 года он записал в дневнике: «Не подать ли прошение по начальству о переводе куда угодно, но подальше отсюда. Становится тяжело, нам здесь не место, мы не ко двору. Нетактичные намеки и разговоры одних, видимая нелюбовь других. Мы – русские, гунны, дикари, народ, который вообще надо уничтожить». И они (немцы) не только говорили об этом, они пытались нас уничтожить. И только беспримерный подвиг нашего народа поставил крест на этих человеконенавистнических людоедских планах.