Дмитрий Еремеев - Ислам. образ жизни и стиль мышления

Правда, еще вопрос, был ли связан с исламом прогресс тех народов, которые оказались объектом арабской экспансии, равно как и народов, ставших объектами других завоеваний под флагом ислама — турецкого на Балканах и в Малой Азии, иранского в Закавказье. В связи с этим правомерен вопрос о роли ислама вообще в мировой истории. Естественно, что ответ здесь будет по крайней мере далеко не однозначным. Но тем не менее в самом своем историческом дебюте ислам был прогрессивен для арабских племен. Однако в позднее средневековье и особенно в Новое время, начиная с XVIII века, ислам стал одним из тормозов общественного развития арабских и других стран мусульманского Востока — Турции, Ирана, Афганистана, Индии.

Одна из особенностей мусульманской религии состоит в том, что она не различает светского и духовного начал, не разделяет — в политическом плане — власть на мирскую и религиозную. И в Новое время в любом мусульманском государстве имело место теснейшее слияние, сложнейшее переплетение политической и конфессиональной власти. В этом резкое отличие такого государства от государств в христианском мире, где действовал принцип: «богу богово, кесарю кесарево». Ислам с самого начала выдвинул в качестве принципа государственности сочетание монархии и теократии, эмирата (светской власти) и имамата (власти духовной). Осуществление этого принципа было продолжено в Арабском халифате, а также в Османской империи (начиная с XVI века халифское звание присвоили себе турецкие султаны) как сочетание султаната и халифата. Причем здесь претензии предъявлялись уже и на духовную власть над всеми мусульманами мира.

Нерасчлененность имамата и эмирата в исламском государстве узаконена традицией неуклонного следования прецеденту, которая лежит в основе всего мусульманского права, в том числе и государственного. Ведь именно посланник Аллаха был главой и мусульманской общины — имамом, и мусульманского государства — эмиром, олицетворяя неделимость духовных (религиозных) и светских (политических) функций. Поэтому принцип слитности религии и политики изначально присущ исламской концепции верховной власти. В других же конфессиях история распорядилась иначе. Так, в христианском мире государственная власть никогда непосредственно не сливалась с церковной организацией. В Римской империи вначале даже шла жестокая борьба с новой верой, и лишь в IV веке христианство стало официальной религией. Но и тогда государство и община (церковь) имели свои собственные системы власти, свои иерархии, во главе которых стояли соответственно император и первосвященник. И позже, например, в Европе, эти две системы не только существовали порознь, но нередко находились в антагонизме: во Франции — кардиналы и короли, в России — цари и патриархи. Исключение из общего «христианского» правила — Ватикан, карликовое теократическое католическое государство, где религиозньш и светским главой является папа римский. Нет слияния государственности и конфессиональности и в буддизме, что также обусловлено его историей. Буддийские общины возникли в VI — V веках до н. э., а государственной религией буддизм стал в некоторых странах лишь в начале I тысячелетия н. э., когда государство признало исключительно духовную функцию буддийской общины и ее иерархии.

Совершенно иная ситуация была в Арабском халифате, Османской империи, других мусульманских государствах. Ислам здесь был не только религией, он пронизал всю жизнь своих приверженцев, охватывая идеологическую, государственно-политическую, административную, фискальную, военную, судебную и бытовую сферы человеческой деятельности. У мусульман общими были не только культовые учреждения и обычаи. Законодательство, юриспруденция, аппарат суда и фиска, армия, школа — все это действовало на основе принципов ислама. Взять, например, фиск — систему налогообложения. Размеры налогов определялись религиозной принадлежностью подданных: христиане и другие немусульмане платили гораздо более высокие налоги, чем мусульмане. Шариат регулировал все поступки мусульманина и в правовом и в морально-этическом отношениях. Кадий, мусульманский судья, судил и разбирал на его основе все преступления и проступки правоверного.

Хотя ислам не приемлет в принципе идею существования посредников между человеком и богом, в мусульманских странах сложилась социальная группа священнослужителей, так называемые улемы (от арабского «уляма» — ученые богословы-правоведы; единственное число — алим). Эта прослойка стала играть важнейшую роль во всей общественно-политической и государственной жизни, выполняя функции толкователей и исполнителей исламских законов, которые были и законами государства. Так, в Османской — империи шейх-уль-ислам, высший мусульманский богослов, имевший право толковать и религиозные каноны, и юридические положения шариата, был, по сути, верховным прокурором. Без его «освящающего указа» — фетвы ни один султанский закон, ни одно нововведение не были действительны, не считались законными. Помимо этого шейх-уль-ислам ведал и делами просвещения, был как бы главным инспектором всех учебных заведений — от начальной до высшей школы. Шейх-уль-исламу подчинялись муфтии, функции которых тоже были комплексными: это были богословы, прокуроры и инспектора просвещения на местах. Под его надзором были и кадии — мусульманские, а следовательно, и государственные судьи. Шейх-уль-ислам и другие улемы пользовались в стране деспотического правления важнейшей прерогативой — неприкосновенностью собственной жизни. В Османской империи это были единственные лица, которым гарантировалась жизнь до их естественной смерти. Таким правом не обладал даже падишах — султан и халиф — и члены османской династии. Падишаха можно было свергнуть с престола и убить, причем фетва шейх-уль-ислама обычно освящала задним числом это действие. Правда, все-таки два шейх-уль-ислама за всю историю Османской империи были повешены, но это исключение из правила. Других же высших официальных лиц, включая садразамов и везиров — «премьер-министров» и «министров» — казнили десятками.

Такие привилегии мусульманского духовенства, его громадное влияние и всепроникающая власть имели весьма отрицательные последствия для прогресса исламского общества. Прежде всего отношение мусульманского духовенства к немусульманским народам, как к «второсортным», стремление оградить мусульманскую общину от связей с иноверцами привели к замкнутости мусульманского мира. А это стало причиной того, что ислам в лице своего духовенства препятствовал освоению мусульманскими странами достижений западной цивилизации.