Pичард Дэвенпорт-Хайнс - Ледяной призрак. Истории с «Титаника»

После первого завтрака Сэмюэл «Джим» Хокинг, тридцатишестилетний кондитер из Девонпорта, решивший переехать к своему брату в Мидлтаун, штат Коннектикут, сел писать письмо жене Аиде, которая собиралась приехать к нему вместе с детьми, как только он обустроится. «Стоит прекрасное утро, дует сильный ветер, но море спокойное, фактически пока оно похоже на мельничный пруд, но я думаю, возможно, оно станет более неспокойным, когда мы войдем в Бискайский залив, если не стихнет ветер. Этот лайнер очень подойдет тебе, здесь почти не ощущаешь, что находишься на борту корабля, за исключением тряски из-за двигателей, и поэтому письмо написано таким почерком. Я уже с нетерпением жду, когда ты отправишься в путешествие. Жаль, что нам невозможно было отправиться всем вместе, это было бы здорово». Но он был абсолютно уверен в том, что «когда ты, наконец, поедешь, и я надеюсь, что это произойдет вскоре, то замечательно справишься с двумя детьми, если вы будете на «Титанике»». На борту у него завязалась дружба с семейной парой из Корнуолла. «Я очень рад, что познакомился с приятными людьми, фактически во втором классе невозможно встретить грубых пассажиров. В каюте я один, это достаточно одиноко, но с другой стороны лучше путешествовать одному, чем с иностранцем, с которым я не смогу беседовать».

Он скучал по своей Аде и детям. «Я полагаю, они спрашивают про меня? Ты должна больше выходить на люди, и время пролетит быстрее. Передай Пенн, что его сигареты очень пригодились, я уже несколько выкурил!» Особенно трогательна концовка его письма:

«Мы приближаемся к Квинстауну, и я боюсь не успеть отправить письмо, тысячи поцелуев тебе и детям и мои самые наилучшие пожелания Мейбл и всем домашним.

Навеки твой любящий муж,

Джим

Целую вас троих

Все говорят мне, что я не должен сожалеть о предпринятом мною шаге, поэтому не падай духом, мы скоро увидимся».

Пятидесятилетний Генри Ходжес, продавец музыкальных инструментов из Саутгемптона, купивший билет на лайнер стоимостью 13 фунтов стерлингов, отправил в Квинстауне открытку другу из местной Консервативной ассоциации: «На корабле не чувствуется никакого движения. Наверху на верхней палубе маршируют и поют двадцать мальчиков. Другие пассажиры играют в карты и домино, кто-то читает, а некоторые что-то пишут. Все очень отличается от того, что мы ожидали увидеть в море». Ходжес принадлежал к следующему типу пассажиров — это был богатый, любящий нюхать сигары мужчина, путешествующий в одиночестве, — которые любят проводить долгие вечера в душном курительном салоне за игрой в карты. Курительный салон второго класса на «Титанике» располагался на палубе В. Его дубовая мебель, отделка, а также темно-зеленая марокканская обивка мебели соответствовали стандартам обстановки первого класса, принятым на атлантических лайнерах предыдущего поколения. «Люди стремятся в салон, где играют в карты, потому что именно там менее всего представляешь, что находишься в открытом море, — писал Теодор Драйзер после пересечения Атлантики в 1912 году. — Там тяжелый воздух, наполненный дымом, ставки, выигрыши и вбрасывания игроков. Все это делается приглушенными голосами, а снаружи туманный горн мычит подобно «огромной морской корове» из Бробдингнега (сказочная земля, населенная великанами в романе Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера». — Прим. перев.), пасущейся на необъятных водных пастбищах». Даже при свете электрических ламп, когда внимательные стюарды разносили напитки, пассажирам было сложно забыть «о громыхающих, рассекающих воздух звуках, доносящихся снаружи, свидетельствующих о необъятности моря, его темноте, глубине и ужасах».

Некоторые пассажиры не могли много есть из-за чувства тошноты. Сначала люди сидели снаружи, в пароходных креслах, завернутые в пледы, и страницы их книг и журналов листал западный и юго-западный ветер. Дети подобно братьям Навратил бегали по палубе. Но после того как по окончании воскресного ланча пассажиры снова вышли на палубы, по мере продвижения корабля в сторону Ньюфаундленда они почувствовали дуновение колючего ветра. Многие отправились в библиотеку второго класса, расположенную на палубе С, чтобы почитать или написать письмо. Женщины удобно устроились в креслах и погрузились в чтение романов с благочестивым нравственным содержанием, а мужчины потянулись к полкам, на которых стояли стандартные детективные истории или же книги, в которых были представлены достоверные факты.

Одним из посетителей библиотеки был Лоуренс Бисли, преподаватель прикладных дисциплин из колледжа Далуич, пытающийся найти для себя новые возможности в Америке (его маленький сын впоследствии женится на Доди Смит, авторе книги «Сто один далматинец»). «В тот полдень библиотека заполнилась людьми из-за холода на палубе, — вспоминал Бисли, — но в окнах мы видели ясное небо со сверкающим солнечным светом, что предвещало спокойную ночь и сулило перспективу успешного прибытия в порт назначения через два дня. Тихая погода стояла на всем протяжении путешествия до Нью-Йорка, и все это способствовало общему удовольствию пассажиров. Я могу оглянуться назад и увидеть каждую деталь библиотеки в тот день — красиво обставленная комната, в которой расставлены кресла, кушетки и маленькие столики для письма или для игры в карты, вдоль одной стены расположились изящные бюро, а с другой стороны — библиотечные полки, закрытые стеклом. Вся обстановка выполнена из красного дерева, а белые резные деревянные колонны поддерживают верхнюю палубу». Рядом с ним сидели две молодые американки, одетые в белое: одна возвращалась из Индии, а другая была школьной учительницей «в изящном, почти невесомом пенсне». Они беседовали с новыми корабельными знакомыми из Кембриджа, штат Массачусетс, «добродушными людьми, с уважением относящимися к этим двум дамам». Их разговор прервал ребенок, заключивший в объятия большую куклу.

В другом уголке библиотеки сидела шикарная молодая француженка Генриетта Йорис и под обожающими взглядами своего пожилого спутника раскладывала пасьянс.

Этим спутником был сорокавосьмилетний Уильям Харбек из Толедо, штат Огайо, ставший известным благодаря тому, что снял на пленку последствия землетрясения в Сан-Франциско в 1906 году. Недавно его наняло руководство железной дороги «Канадиан Пасифик» (Canadian Pacific Railway), чтобы сделать документальные фильмы об увеличении протяженности западной части дороги, которое должно было осуществиться в результате злополучного железнодорожно-строительного проекта Чарльза Хэйса. Это привело его в Париж, он собирался проконсультироваться с Леоном Гомоном, известным знатоком и любителем кино. о том, как снимать фильм непосредственно на натуре. Харбек вероятно снимал документальный фильм о первом рейсе «Титаника», поскольку он отснял отбытие лайнера из Саутгемптона, и среди его багажа были кинокамеры с 110 000 футами пленки. Генриетта Йорис, поднявшаяся вместе с ним на корабль, в графе домашний адрес указала улицу Рю де Пирамиде, 5, одну из самых элитных улиц Парижа, где располагались отгороженные аркадами тротуары и сияющие витрины магазинов — известные приманки для богатых американцев. Как бы сказал циник, эта пара слишком хорошо знала друг друга, чтобы быть супружеской четой. Никто из них не пережил катастрофы. Когда нашли его тело, то в руках он сжимал ее дамскую сумочку, в которой лежало его обручальное кольцо. Его настоящая жена отказалась даже заплатить за памятник на его могиле.