Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

Дело спорилось. После двух успешных кампаний и гор добычи, слава о подвигах и удачливости Граня, несомненно, отмеченного Аллахом, вылетела далеко за пределы родных пустынь. Желающие повоевать во славу Божью теперь шли в Харэр толпами, а то и племенами, как воинственные махра из Йемена. Все больше становилось аркебуз: имам уже не получал их поштучно в подарок от паши, как раньше, а покупал, не особо торгуясь ни с купцами, ни с наемными инструкторами. Всего через два месяца, в сентябре, выступая в третий за год поход, «Хезб аль-Алла» имела уже семь орудий, - и на сей раз Ахмед ибн Ибрагим публично поклялся на Коране не возвращаться в Харэр, не покорив все «царство нечестивых». Что, разумеется, Гондэре, «горной столице» Империи восприняли более чем серьезно. Лебнэ Дэнгэль, плей-бой, кутила, но не дурак, уже понимал: шутки кончились, закидать мусульман шапками не выйдет. Однако все, и мусульмане и христиане, понимали и то, что войско Граня, даже с учетом двух крупных побед, по-прежнему намного слабее эфиопского войска, стягивающегося под стяги царя царей из отдаленных провинций. Вот только теперь, наученный горьким опытом, «лев креста» старался предусмотреть все. Навстречу имаму, идущему «по воле Пророка, услышанной во сне», на разгром очередной святыни, укрепленного монастырского комплексу Святого Микаэля в городке Анцокия, двинулись отборные части: два корпуса наемников «шоа» и полки тех самых майя, чьи отравленных стрелы стали главной причиной паники в битве на Сэмэрмэ. Командовал авангардом тоже человек серьезный - дэджазмач (генерал-полковник) Йоанн-Крыстос, за победы в пустыне получивший еще от батюшки правящего монарха титул Ислам-Сэгэд – «Гроза Мусульман» и очень популярный в войсках. Без сучка, без задоринки проведя марш-бросок к Анцокии, Ислам-Сэгэд благополучно соединился с местными контингентами и расположил войска на тщательно подготовленных горных позициях. Численное преимущество по-прежнему оставалось за эфиопами, боевой дух был исключительно высок, - но только до начала массированного артобстрела. О том, что такое орудийный огонь прямой наводкой, военачальники Империи, конечно, слышали, но и только, рядовые же бойцы не знали вообще ничего. Тем не менее, как пишется в хронике, «укрепив волю зрелищем Креста с частицей ногтя Спасителя», гвардейцы трижды переходили в атаку, пытаясь захватить «громовые копья», но трижды откатывались, не выдержав расстрела в упор. На четвертый раз конница имама ударила по отступающим и ворвалась за изгороди. Анцокия пала. За тяжело раненным Ислам-Сэгэдом, увезенным с позиций в беспамятстве, имам выслал погоню, кровного врага не поймавшую, но окончательно рассеявшую отступавшие в хоть каком-то порядке подразделения. А затем начался грабеж, которого ранее видано не было. Разоряли и уносили все, от золотых окладов до глиняных горшков, невольников вязали в колонны по двести голов, однако знатных женщин и их детей отпускали на волю, если их отцы и мужья приходили на поклон и изъявляли готовность принять Ислам. На сей раз желающих оказалось хотя и по-прежнему не слишком много, но гораздо больше, чем год назад. Имам был с неофитами неизменно приветлив, возвращал им семьи и щадил их имущество, если оного не было, компенсировал из добычи. Однако церковная утварь и украшения уничтожались или пускались в переплавку немедленно, на месте. Теперь воины «Хезбе аль-Алла», уже ни в чем не сомневаясь, готовы были идти за имамом хоть против всех христиан, вместе взятых. Тем паче, что они - вместе взятые, - уже были на подходе. Взбешенный цепью поражений и сдачей Анцокии, царь царей лично возглавил свою последнюю готовую к бою армию. Возможно, не столь качественную, сколь потерянные корпуса, зато много более многочисленную. Верить в летописные «тысячи тысяч», естественно, не станем, но то, что имперская рать превышала 15-тысячную «Хезбе аль-Алла» раз в пять, а всадников насчитывала не менее десятка тысяч, скорее всего, близко к факту. Расчет царя царей и рас-биттуодэда (коннетабля Империи) Тэкле-Йесуса был прост: поскольку мусульмане, нахапав достаточно дувана, по обычаю начали отход, предполагалось двигаться вслед за ними, нанося короткие удары с тыла и так аж до Харэра, где задавить массой. Однако, как выяснилось, в штабе Либнэ-Дэнгэля были лазутчики имама. Не столько даже лазутчики, сколько отцы семейств, оказавшихся в плену, но хрен редьки не слаще: Грань имел полные данные о планах противника, и в конечном итоге в один из дней около деревушки Айфэр воины Тэкле-Иисуса проснулись от рева боевых труб «Хезбе аль-Алла». Ни построиться, ни даже сколько-то оклематься у христиан не было времени. На победу не оставалось никаких шансов.

Разгром получился образцово-показательный, каких Империя не знала за всю свою историю. Вооруженные силы северо-востока за несколько часов перестали существовать, потеряв весь обоз и большую часть командиров, в том числе и коннетабля, сам царь царей едва унес ноги под прикрытием поголовно полегшего полка иудейской конницы раса Йисхак-Эзера, а на следующий день в ставку имама потянулись вереницы «лучших людей», изъявляя готовность служить верой и правдой, если надо, даже растоптав крест. Ошалевшее от угара успеха и невиданной добычи (богачом по тамошним меркам стал «даже и последний слуга последнего погонщика мулов»), войско, как всегда, потребовало возвращения на отдых, домой. Однако на этот раз имам ответил отказом. Он больше не собирался терпеть превращения «священной войны» в грандиозный гоп-стоп. Сразу отказывать, правда, не стал, опасаясь бунта, но, повернув в сторону Харэра, остановил армию в узком проходе между скалами и приказал воинам выбросить всю добычу сверх того, что может увезти один мул, а непокорным рубить головы. Как сказано в летописи, «благородные, исполненные силы, плача и стеная, бросали свое добро, утешаясь лишь надеждой приобрести с помощью отваги еще большее». Теперь целью имама были внутренние, лежащие за перевалами земли, слывшие житницей Империи, и остановить его было некому. Либнэ-Дынгыль, кое-как собрав рассеянные остатки армии, поспешно отступал. Находясь на расстоянии всего лишь одного перехода, император в отчаянии смотрел на клубы дыма, стоявшего над пылавшей резиденции в Гэбэрге, где родился когда-то его отец. Свою резиденцию в Бадуки, ничего не вывозя (времени не было), он поджег сам, чтобы она не досталась врагу. Вся надежда теперь была на армии южных негусов, уже подходящие к Гондэру, но как раз в этот момент подали голос «абунэ», заявившие, что причина бед – «предосудительное поведение и непочтение к мудрым людям», а коль скоро так, необходимо провести покаянный молебен по древнему, давно не применявшемуся ритуалу. Царю царей надлежало, в частности, вернуться в стольный град, пасть ниц перед патриархом и поцеловать его ногу, тем самым признав верховенство духовной власти. В общем, церковь поймала момент и не собиралась упускать случая, а позиция «абунэ» в Империи определяла многое, так что знать юга и юга-востока приостановила марш, выжидая и прикидывая, чего можно потребовать у императора и для себя. Однозначно шли на выручку монарху только иудейские расы, вполне равнодушные к заявлениям Патриархии, но их войск было слишком мало, чтобы перекрыть дорогу «Хезбе аль-Алла». Как сообщает амхарский хронист, «приказав передать святым отцам, что Лев Эфиопии уступил бы в час славы, но никогда не уступит в час бедствий, его величество повелел верным расам готовиться к славной смерти», однако, как выяснилось, Бог имеет свои планы, подчас не созвучные мнению церкви. Одновременно с известием о приближении мусульман, гонцы принесли в полевую ставку царя царей весть и от известного всей Империи князя Уосэн-Сэгэда. 85-летний, некогда считавшийся лучшим полководцем Империи, в свое время, по слухам, сердечный друг овдовевшей бабушки Елены, давно пребывший на покое, шел на помощь. Наследственный рас богатой провинции, он вел с собой большую армию, но, главное, вся Эфилопия, от дворцов до хижин, чтила старика едва ли не вровень с патриархом. Причем не за титул и сан, а за личные достоинства. Простолюдины называли его Йедыха-Аббат, «Отец бедноты», и сам его приход означал, что народ, какова бы ни была позиция «абунэ», готов подержать своего императора…