Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

Как бы то ни было, равнина была потеряна. В этот момент Эфиопия могла перестать существовать вообще, но имам Ахмед, храбрый воин и харизматичный вождь, все же мало смыслил в высокой политике; удовлетворяясь победами и добычей, он по-прежнему не устанавливал устанавливал собственного правления в покинутых императорскими войсками областях. Либнэ-Дынгыль, напротив, уходя с равнины, оставил партизанить на покинутых территориях наследника Якоба, дав ему титул «младшего царя царей», а его командирам раздав, помимо военных, еще и гражданские звания. Сам император надеялся организовать оборону и создать базы в труднодоступных, а для людей пустыни и непроходимых горах Бейт-Амхара. Шансы на то были. Крутые, обрывистые, почти отвесные скалы и всего пять узеньких ущелий-проходов, защищать которые сотня воинов могла и от нескольких тысяч противников, казались неплохой гарантией, тем более, что для народа амхара Дом Соломонидов был родным. Так что система укреплений и их защиты строилась успешно. Впрочем, в это же время (июль - август 1531 г.) не бездействовал и имам. Оставив часть войск добивать рассеянные отряды эфиопов, он повел к ущельям основные силы, надеясь прорваться через еще не достроенные стены и рвы. Первая атака оказалась провальной: ущелье, защищаемое тестем императора, было слишком хорошо укреплено, эфиопы отбили штурм, не понеся никаких потерь, - и Грань, быстро сориентировавшись, приказал войскам идти ко второму ущелью, Уосиль, где оборону возглавлял сам Либнэ-Дэнгэль. «Хезбе аль-Алла» двигалась быстро, не трогая церквей, не грабя и развернув трофейные знамена с крестами и львиными головами. Специально высланные вперед отряды воинов, хорошо говорящих по-амхарски, рассказывали всем и каждому, что они – авангард победоносной армии императорского тестя идущего, разбив Граня, на помощь зятю. Радостная весть донеслась и до Уосиль, и 21 октября 1531 года воины императора спокойно смотрели, как воины под крестовым стягом взбираются в лагерь по отвесной тропинке. Около сотни мусульман добрались уже до половины подъема, когда какому-то так и не найденному потом истерику из «Хезб аль-Алла» вздумалось бросить факел в маленькую церковь, стоящую у начала тропы. На вершине началась паника, имам, возглавлявший передовой отряд, скомандовал атаку, и через час с лишним все было кончено. Солдаты царя царей, и так уже находившиеся на грани, решили, что имеют дело с колдовством. Сопротивлялись единицы, большая часть бросала орудие, прыгала в пропасть, падала на колени, пытались спрятаться в кустах. Сам Либнэ-Дэнгэль, как сообщают хронисты, уцелел, воспользовавшись знанием языка людей пустыни, родом откуда были его бабка и мать. Не узнанный (в лицо его никто не знал), царь царей, бросив все, от оружия и шатра до короны и придворных дам, укрылся в лесу, а на следующее утро, сопровождаемый двумя случайно встреченными воинами, ускользнул от погони. Войско же имама двинулось через ущелье Уосиль туда, куда еще никогда не ступала нога чужеземного завоевателя, - в плодородные места, изобилующие древними монастырями и церквами.

Грабили отчаянно. Согласно хроникам, захватывая особо знаменитые храмы, имам, не чуждый прекрасного, «долго услаждал очи великолепием и красотой», и только после того приказывал жечь. И жгли. Во имя веры, как и мечтал, начиная свой поход, Ахмед ибн Ибрахим. Именно в те недели погибли тысячи древнейших, еще эпохи Аксума, а то и раньше, летописей Империи, жалкими отрывками из которых так дорожат сегодня исследователи. Однако царя царей, за голову которого имам назначил награду «вес золота равный весу дюжины мулов», изловить никак не удавалось, а значит, до полного триумфа было еще далеко. Снегом на голову, грянула и первая за весь поход серьезная неудача – корпус эмира Ахмушу, самого близкого к имаму человека, отравленный на завоевание Амба-Гэшэн, «горы заточенных князей», где в полном комфорте и полной изоляции жили, ожидая или естественной смерти, или короны, потенциальные претенденты на престол, потерпел поражение; сам Ахмушу, пытаясь взойти по узенькой лестнице на отвесную стену, попал в плен и был казнен, а посланные отомстить командиры вернулись с докладом, что этот локоть, хотя и близок, но укусить его невозможно. Пошли и другие сложности. Разорение церквей и уничтожение святынь, как и следовало ожидать, вызвало ответную реакцию. Опомнившиеся святые отцы истерически призывали всех христиан, способных держать оружие, сплотиться вокруг императора, воины из местных племен, навербованные посулами или силой, дезертировали сотнями, но что еще хуже, начали возвращаться к вере отцов эфиопские вельможи, принявшие ислам и оставленные имамом на своих постах. Этот процесс следовало пресечь на корню. Разделившись на несколько колонн, «Хезбе аль-Алла» двинулась на усмирение мятежных провинций. На сей раз капитуляцию знати не принимали, «отступников» казня, а от тех, кому было ранее позволено остаться христианами, требуя либо принять истинную веру, либо покинуть родные места без вещей. По сравнению с этой кампанией, все, бывшее раньше, могло считаться верхом гуманизма, тем паче, что «отступники» ввели в обычай брать с собой на поле боя жен и детей, чтобы бежать было некуда. Однако Грань по-прежнему побеждал; верные кресту и Империи «дворяне» погибали или бежали в глубь страны, надеясь отыскать ставку Либнэ-Дэнгэля. К началу 1533 года, когда власть имама признали 9 имперских провинций из двенадцати, Ахмед ибн Ибрахим, наконец, согласился с мнением приближенных, настаивавших на реорганизации управления завоеванными землями и создании собственной администрации. Большой диван, посвященный этому важнейшему вопросу, состоялся в январе-феврале 1532 года, когда армия вновь слилась воедино, и Грань позволил воинам длительный отдых. Рядовая окопная скотинка развлекалась вовсю, соря золотом («Хилого мула покупали за сорок мер, как пять скаковых верблюдов в Харэре, и ничего, кроме золота не признавали»), руководство совещалось. Большинство командиров склонялось к тому, что надо бы по справедливости распределить посты и земли, посвятив затем год-два-три укреплению власти, после чего уже можно будет, никуда не спеша, покорить еще не покоренное, а что до беглого императора, так ему уже все равно никто не верит и деваться ему некуда. Однако сами имам и его «ближний круг» считали иначе. По их мнению, необходимо было безотлагательно, благо войско отдохнуло, верит в себя и усилено новобранцами из мелких мусульманских племен, завершать начатое, - то есть идти на северо-запад, а потом и на юг. Нельзя сказать, что такие предложения нравились утомленным войной и желающим хоть сколько-то пожить в покое военачальникам, но Грань умел убеждать, не угрожая…