Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

«К нам в деревню, - говорит он в 1910-м, тостуя на 70-летнем юбилее Бернардино Кабальеро, - пришел худой солдат. Рука его висела на перевязи. Он сказал, что Марискаль зовет всех мужчин, которым дорога Родина, и когда я спросил мать, отпустит ли она меня, мама сказала: "Ты мужчина, тебе решать". Я благодарен Богу, что принял то решение, которое принял. Оно позволило мне узнать Вас, дон Бернардино, сражаться под вашим благородным знаменем, и жить дальше, уважая себя».

А вот еще один свидетель, Хуан Мануэль Соса Климб, один из известнейших парагвайских журналистов и дипломатов начала ХХ века и один из семи парагвайцев, пеерживших резню пленных под Тупи Ху: «Мне было всего девять лет, я был самым маленьким из нас, и когда мы пришли записываться добровольцем, меня прогнали. Я не знал, как жить с таким позором, но капитан Диас, знакомый нашей семьи, сжалился, и велел принять меня рядовым, поручив набивать патроны, потому что я не мог удержать ни копье, ни ружье». Так что, сами видите, не так все просто, - а либеральные историки, скажем так, не всегда говорят правду. И пусть им будет стыдно.

Как бы то ни было, Акоста Ню стало выдающимся успехом военного гения графа д´Э, в Асунсьоне и Рио победу праздновали шампанским, - и по странному совпадению, именно в день этой битвы, еще не зная о ней, оккупационные власти соизволили, наконец, разрешить формирование «временного правительства свободного Парагвая». Разумеется, - чай, не при диктатуре живем, - с полным соблюдением демократических процедур. В связи с чем, «Народному клубу» настоятельно порекомендовали прекратить склоки и выбрать коллегию выборщиков, которая, в свою очередь, изберет «законную временную исполнительную власть».

Прекратить склоки оказалось непросто, но пришлось, и выборщиков избрали, а бразильские партнеры, не возражая, утвердили список, - после чего стало известно, что на центральной площади уже собрался народ, чтобы одобрить или отвергнуть выбор политиков. И народ, в самом деле, ждал: пока в Клубе рвали глотки, бразильские патрули прошлись по полупустой столице, наловили примерно двести тех, кто попался, включая нищих и беженцев, и привели их на площадь.

Затем привели туда же сотню солдат «легиона», не ушедших в поход, «охранную роту», и этот народ, общим числом 331 гражданин, поднял руки, благословив 21 делегата из разных групп, естественно, поголовно «проаргентинских». А уже те в свою очередь, избрали Триумвират в составе трех офицеров «легиона»: Карлоса Лойсага, Хосе Антонио Бедойя и еще кого-то, чье имя история не сохранила,

поскольку присутствовавший бразильский чиновник заявил, что третьим должен быть сеньор Сирило Риварола, внепартийный, рекомендованный независимой группой сеньора Барейро. Очень достойный человек, бывший подпольщик и политический заключенный, и с точки зрения Рио, было бы неплохо, возглавь правительство именно он. Ибо не сидел в эмиграции, а боролся с тиранией в Асунсьоне, за что и страдал.

Отныне у Парагвая было формально как бы законное, пусть и временное правительство, дружественное союзникам и первым долгом заявившее о намерении покончить с «бандитизмом в северных районах страны». А также о предании суду Франсиско Солано Лопеса за «государственную измену и агрессию против союзников Республики Парагвай» и Элизы Алисии Линч за «шпионаж в пользу Франции и одной из республик Америки севернее Мексики». Новость о состоявшемся «торжестве демократии» немедленно выбросили в мир телеграфисты, и сеньор де Параньос (вернее, уже маркиз де Параньос) считал это своим огромным политическим достижением, - однако ошибся: никто не пожелал оценить «победу демократии» так, как ожидали в Рио.

Наполеон III привычно велел людям с Кэ д¨Орсэ заявить, что «не является поклонником скверных оперетт». В Белом Доме, получив телеграмму, сообщили, что «отсутствие посла США при правительстве м-ла Лопеса не означает, что с точки зрения США правительство м-ра Лопеса не является законным». Лондон выжидал, Перу, Мексика, Венесуэла и Колумбия в один голос назвали избрание Триумвирата «жалким фарсом», - и даже Аргентина дала понять, что признает только выборы, «действительно, представляющие мнение народа, проведенные с безупречным уважением к законности».

Ну а в Сан-Эстанислао на шоу в Асунсьоне вообще не обратили внимания. Там были заняты куда более важными делами. Туда, на трое суток оттянув на себя внимание преследователей, привел уцелевших мальчишей генерал Кабальеро, туда (хотя поток изрядно обмелел: места были малолюдны) подтягивались новые добровольцы и остатки гарнизонов, прикрывавших отход правительства в маленьких укрепрайонах вокруг райцентров.

Удавалось не всем. Заняв вскоре после резни при Акоста Ню стратегически важный Карагуатай, оказавший упорное сопротивление, имперцы, не убивая, правда, всех подряд, наказали пленных поркой, а командиров, полковника Эскобара (еще одного будущего президента Парагвая) и полковника Берналя, избили до полусмерти. Причем последнему, - за то, что досаждал им партизанщиной в Серро Леоне, - отрезали пораненную руку, которую, по мнению врача, вполне можно было спасти.

Однако все эти смерти и лишения не прошли впустую. По максимуму возможного укрепив позиции под Сан-Эстанислао, Марискаль приказал всем, кто почему-то пока не способен сражаться, уходить дальше на север. Там, в Холмах Амамбай, неуютных и почти безлюдных, зато непроходимых, уже был оборудован новый «столичный» укрепрайон с мастерскими, куда вице-президент Санчес повел примерно три тысячи раненых, измученных теней с копьями и около тысячи штатских, - арестантов и просто беженцев.

В очередной раз у бразильцев складывалось впечатление, что все только начинается. Непривычный к подобному и очень уставший от собственного героизма граф д'Э, остановив продвижение, запросил тестя о присылке «не менее 10 тысяч свежих солдат, без которых не справиться», однако из Рио через Асунсьон пришел ответ совсем не радостный. Властительный тесть извещал зятя о том, что парламент впервые отказался утвердить новый военный бюджет и воспротивился новому займу. В связи с чем, никаких подкреплений не будет, напротив, часть войск придется выводить, - и пусть принц решает вопрос с теми силами, которые имеет.

Ознакомившись с посланием, Гастон немедленно собрал военный совет и сообщил, что «добивать кучку ничтожных оборванцев, ведомых сумасшедшим» недостойно потомка Орлеанов, а потому, поскольку дело, в общем, сделано, он отбывает в Асунсьон, где накопилась масса дел, а на хозяйстве, чтобы дорешать несколько «простых задач» остается генерал-майор Коррейя да Камара. С этим военным принц тоже успел сдружиться, имел на него определенные планы, и избранный преемник был графу д¨Э весьма рад: начав войну подполковником, он очень хотел закончить ее, как минимум, генерал-лейтенантом, и более чем желательно – маркизом…